— Подмена руководства горсовета и отдельных, а точнее сказать, подавляющего большинства хозяйственных организаций при полной некомпетентности райкомовских кадров, — злобствовал Малкин, прекрасно понимая, что перегибает, — все чаще приводит к колоссальным потерям. Думаю, что всем нам предстоит в ближайшее время принципиально, по-большевистски разобраться кто есть кто и что происходит в действительности: являются ли безобразия, которые мы имеем, результатом ошибок и грубых просчетов, или прямого, осознанного вредительства.
«Вредительство! Конечно, вредительство!» — вопили анонимные доброжелатели в доносах, которые пачками ложились на стол Малкина. «Считаем своим патриотическим долгом просигнализировать Вам, товарищ Малкин, о чужаках с явно контрреволюционным уклоном, о наличии политически нездоровых настроений среди населения города, и особенно среди вербованных и прочих приезжих, проживающих в бараках, о сползании с марксистских позиций некоторых коммунистов, сочувствующих и беспартийных большевиков. Вам нужны факты? Пожалуйста! На днях трое рабочих хулиганы Сидоров, Иванов и Петров изуверски издевались над рабочим-татарином Абас Амахмедовым, беспричинно и грубо обзывая его татарином, а завпарикмахерской Хохмидзе запретила парикмахерам говорить по-грузински во время обслуживания клиентов других национальностей. Разве это не есть проявление великодержавного шовинизма?» «Товарищ Малкин! Инженерно-технические работники Балагуров, Копайгора, Мочалкин и Пеньков во время пьянки с рабочими в рабочее время травили антисоветские анекдоты и нелестно отзывались о товарище Сталине. Все четверо коммунисты…»
Малкин стервенел и матерился.
— Вот! — кричал он начальнику секретно-политического отделения. — Полюбуйся! Распустил людей. Со всякой мутью лезут к нам. Надо выявить с десяток злопыхателей и под суд. Немедленно! Иначе захлебнемся в этом дерьме!
— Так здесь же конкретные факты, Иван Павлович, — осторожно сопротивлялся начальник отделения, — их легко проверить.
— Нечего проверять! — ответил Малкин. — Такого дерьма в протоколах бюро хоть ж…й ешь. Осокин за это и сам карает и с такими фактами к нему не подкопаешься.
— По-моему, Осокин понял ошибку и ищет примирения.
— Притворяется. Я ему не верю. Спит, гад, и видит себя на моем горбу.
— Агентура тоже ничего путного не дает.
— Тогда зайди с другого боку, оставь пока пятьдесят восьмую. Они сейчас ворочают средствами в десятки миллионов. Естественно, расхищают, разбазаривают.
— Это больше касается хозяйственников.
— А райком для чего? Для мебели? Все он знает и не без выгоды прячет концы. Не зря держат меня на расстоянии: ни в бюро, ни в состав пленума не ввели и на заседания не приглашают.
Пока Малкин выискивает фактуру — для обоснования карательной акции против Осокина, произошли события, заставившие его отказаться от коварной затеи. Нагрянувшая в Сочи комиссия крайкома во главе с уполномоченным КПК при ЦК ВКП(б) по Азово-Черноморскому краю выявила полную неспособность партийного руководства влиять на бурные процессы роста будущего образцового пролетарского курорта. Осокин и его заместитель были освобождены от занимаемых должностей. Жесткой чистке подверглись горсовет и хозяйственный аппарат. По докладу комиссии крайком принял решение о коренной перестройке партийной и советской работы. Из Сочинского района был выделен самостоятельный административный центр Сочи-Мацеста-Хоста с прилегающей курортной зоной, а оставшаяся часть переподчинилась Адлеру, который получил статус райцентра. Для подготовки к партийной конференции и к выборам руководящих органов городской партийной организации Азчеркрайком создал оргбюро по городу Сочи, секретарем которого стал бывший сотрудник краевого комитета партии Гутман. Видимо, не слишком полагаясь на местных коммунистов, новоиспеченный секретарь привез с собой команду из бывших работников таганрогской и ростовской парторганизаций, которых расставил на ключевые посты, обеспечивающие жизнедеятельность и развитие города-курорта. Для наведения большевистского порядка, обеспечения твердого руководства и координации действий по реконструкции курорта была введена должность уполномоченного ЦИК СССР.
Малкин внимательно присматривался к переменам, прислушивался к мнению масс, взвешивал все за и против. Созвонился с Евдокимовым, поинтересовался, как быть с Осокиным.