— Ну-ну, — поторопил нарком, — продолжай.
— В тридцать третьем, в связи с реконструкцией Сочи — курорта, я был направлен туда начальником горотдела НКВД, где работаю и по сей день. За активное разоблачение врагов партии и народа награжден орденом Красной Звезды… Пожалуй, все, товарищ народный комиссар, — Малкин замолчал и устремил вопрошающий взгляд на наркома.
— Да-а, Малкин. Походил ты по Северному Кавказу. Крови, наверное, немало пролил? — то ли с укором, то ли с сожалением произнес нарком.
— Удивительно, но за все это время я ни разу не был ранен, товарищ народный комиссар…
— Не о твоей крови речь, — произнес нарком, тяжело роняя слова. От его добродушия ничего не осталось. Лицо посуровело, в глазах появился стальной блеск.
У Малкина противно заныло под ложечкой. Огромный портрет Сталина в тяжелой раме из красного дерева, висевший на стене за спиной Ежова, качнулся и потерял очертания.
— В твоем рассказе устарела одна деталь, — продолжил нарком, сурово глядя в глаза Малкину, — с сегодняшнего дня ты не начальник Сочинского отдела НКВД, — он резко встал и потянулся к папке.
Малкин с трудом оторвал от стула мгновенно отяжелевшее тело. «Неужели влип? — панически пронзило мозг. — Неужели арест?»
Пока нарком, раскрыв папку, перекладывал хранившиеся в ней документы, Малкин стоял вытянувшись и пожирал глазами маленького человечка в серой косоворотке. «Почему он не в форме? Почему он не в форме? — забилось в голове. — Почему он не в форме, черт бы его побрал?»
Промчались секунды, показавшиеся Малкину вечностью. Ежов нашел нужный документ, поднял голову и Малкин увидел его лицо, расплывшееся в добродушной улыбке. Глаза хохотали, излучая тепло. Суровости как не бывало. То ли солнце вышло из-за облаков и хлынуло в окна ослепительным светом, то ли спала с глаз пелена страха, но в кабинете вдруг стало светло и уютно, и Малкин тоже улыбнулся.
— Сегодня, Малкин, я подписал приказ о назначении тебя начальником УНКВД по Краснодарскому краю. Не подведешь?
Малкин не успел ответить. На столе резко с короткими перерывами зазвонил телефон. «Прямой, — отметил Малкин. — Интересно, с кем?» Нарком стремительно схватил трубку и плотно прижал к уху.
— Ежов у аппарата, товарищ Сталин! Да, товарищ Сталин… Хорошо, товарищ Сталин… Я понял, товарищ Сталин… Сегодня же доставлю… Лично… Понял, товарищ Сталин…
Плотно сжав губы, Ежов несколько мгновений постоял в раздумье, затем осторожно, словно боясь повредить, положил трубку на место. Будто вихрь налетел, закружил, завертел и… растаял, растворился в мягкой тишине кабинета. В движениях, во взгляде, в складках губ наркома появилась озабоченность.
«А вот это тебе возмездие», — вспомнил Малкин свой недавний испуг и мстительное чувство сладостно защекотало душу. Нарком опустился в кресло, размашисто черкнул в раскрытой записной книжке, лежавшей на краю стола, и движением руки пригласил Малкина сесть.
— ЦК принял решение о создании Оргбюро ЦК ВКП(б) по Краснодарскому краю. Ты в составе Оргбюро по должности. Секретарем назначен некий Кравцов. В состав Оргбюро включен также первый секретарь Краснодарского горкома партии Шелухин. Внимательно присмотрись к этим людям. Мне они доверия не внушают. Кое-какая информация на обоих у меня имеется. Знакомить тебя с нею не буду, чтобы не довлела над сознанием: здесь надо соблюсти объективность. Будет что-то интересное — немедленно докладывай лично мне, — Ежов мельком взглянул на часы. «Торопится», — отметил Малкин. — И последний вопрос: как ты знаешь Люшкова?
— Генриха Самойловича?
— Да.
— Почти никак. В конце тридцать шестого он прибыл к нам в УНКВД из Москвы. По рассказам — с должности заместителя начальника одного из отделов ГУГБ. В Сочи приезжал три-четыре раза. Особый интерес проявлял к организации охраны правительственных объектов, в частности дачи товарища Сталина. Интересовался маршрутами движения по Сочи руководителей партии и правительства во время отдыха, расстановкой и качеством трассовой агентуры… вообще системой обеспечения безопасности. Никаких пояснений, уточнений не требовал, замечаний не делал, указаний не давал. В неслужебной обстановке рассказывал о нашумевших делах, в расследовании которых, якобы, принимал участие…
— Каких?
— Это дела ленинградского террористического центра, о заговоре против товарища Сталина в Кремле, о троцкистско-зиновьевском объединенном центре. Подробно рассказывал о личном участии в аресте и доставке из суздальского политизолятора во внутреннюю порычу НКВД врага народа Рютина.