Отец пришел с работы. Сначала он умылся и переоделся, сообщил матери новости о бригаде, о шахте, потом как взрослому пожал руку сыну.
— Пройдись-ка, — сказал он.
Игорь прошелся.
— Хорошо, — сказал отец. — Худ только. Вы что там, спортом не занимаетесь?
— Занимаемся, — возразил Игорь. — Каждый день.
— Это хорошо, — сказал отец. — Ничего, были бы кости, мясо нарастет.
Невольно смерив себя с отцом, Игорь удивился, что оказался меньше, чем представлялось ему, такой высокий и сильный был отец.
Легкий запах угля, сопровождавший Игоря, пока он шел по поселку домой, приготовил его к встрече с родными. Раньше Игорь тоже любил этот запах. Аромат угля и теперь был приятен ему.
По тому, как откуда-то издалека смотрел на него отец, Игорь почувствовал, что тот видел в нем что-то уже самостоятельное, серьезное и заслуживающее внимания. Это нравилось. Он и сам как бы уже отделял себя от отца, но сознавал, что корень у них был общий. Вообще-то дома все шло по однажды установленным правилам, но сестра, она была на три года младше Игоря, подросла, поглядывала на него как на взрослого. Он раздал подарки, не раздавал их раньше, ждал отца. Их долго рассматривали, благодарили. Потом приходили знакомые и родственники. Они еще с порога смотрели на него в форме, узнавали его, улыбались.
Так было теперь каждый день. Когда он был в форме, на него смотрели. Дома. На улице. Как бы умноженный обращенными на него взглядами, Игорь нравился и сам себе. Но теперь его уже не подмывало оглянуться: вот какой вырос большой, какой стал самостоятельный! Теперь ему представлялось, что он в самом деле стал самостоятельным и заслуживал внимания.
Нет, он не кичился, в его семье это было не принято. Но он гордился, что первый в роду становился на неизведанный жизненный путь.
В старом, купленном на вырост, но уже тесном костюме Игорь чувствовал себя прежним и простым. Как на прежнего по-простому смотрели на него домашние. Раза два он ходил с отцом на рыбалку. Отец всю дорогу молчал. Молчал он и на реке. Спросил только, не разучился ли Игорь наживлять. Но для Игоря молчание отца не было молчанием. В молчании чувствовался весь отец, его спокойная уверенность в себе, в положении дел в бригаде и на шахте. Молчал и Игорь. Но это тоже не было молчанием. Как и отец, он теперь имел право на молчание.
Игорь вернулся в училище один из первых. Было много пересадок, и он не хотел опаздывать. Не хотелось приезжать и среди последних. Как многим воспитанникам, ближе ему были ребята своего взвода. Не отдельно кто-то, а весь взвод, во всяком случае те, что всегда старались делать все правильно. Он ждал, когда взвод снова будет в сборе и возобновится его жизнь суворовца и помощника командира взвода.
Да, как ни отличались от Димы Брежнев и Хватов, лучше было разочароваться в них, чем вовсе не встретиться с ними. Пожалуй, это даже хорошо, что они немного разочаровали его. Как они в нем, так теперь он не очень нуждался в них.
Глава восьмая
Когда Дима Покорил возвращался в училище, он еще не знал, будет ли там хорошо ему.
— Давай, я подошью тебе, — сказала мама, увидев, что он сел на стул к окну подшивать подворотничок.
— Я сам, — не согласился он.
Мама пристально посмотрела на него. Брат тоже стал смотреть. Посмотрели и пришли в восхищение сестры.
Сначала дома решили, что он изменился. Так изменился, будто только и мечтал что о красивой суворовской форме и теперь его мечты осуществились. Получалось, что он только и хотел ходить на парады, маршировать, отдавать честь офицерам (однажды сестры увидели это и снова восхитились). Получалось, что из него можно было сделать кого угодно.
Мама и сестры смотрели, как он держал иголку. Держал правильно. Нет, не ради этого он поступал в училище.
— Какой был, такой и остался, — возразил он.
— Это ты нарочно так говоришь, — сказала Тоня.
Его встретили с радостным любопытством. Удивили восторженность Тони и странный проникающий взгляд Оли. Самой Оли как бы не было, были одни глаза, темные, узнающие, спрашивающие. Запомнился и первый взгляд мамы. Она тоже что-то хотела узнать о нем. Откровенно доволен был его формой отец.
Они занимали почти весь вагон. Пока ехали вместе по плоской обширной казахстанской земле с жесткой, как колючая проволока, растительностью, Дима и в окно смотрел как бы не один, а вместе со всеми, ни о чем не думал, не замечал времени. Целыми днями пили горячий чай со сгущенным молоком, не переставая грызли баранки, на остановках спрыгивали на желтовато-серый, хрустевший под ногами крупный песок.