Доконал. Такого занудства от меня Ольга не ожидала. Шагнула к двери, распахнула портьеру: иди, смотри!
Ну, я и пошел. Интересно же, чего она сюда шмыгала.
Было, было на что посмотреть. Еще тот кабинет! Там одной аппаратуры, не поверишь, на целый НИИ. Стены сплошь в стеллажах, под потолок забиты. А проводов, а тумблеров... На столе осциллографы — работают, пишут. Я отключил один — щелк! — знакомый звук. И еще генератор какой-то. Гудит от натуги, волну гонит. Вот, значит, какие здесь сеансы. И все втемную. Ни меня, ни Федора даже не предупредили.
Тут на меня нашло. Что-то хватаю, рву... Когда я впадаю в раж, становлюсь тихим-тихим. В смысле — молчаливым. Крушу молча. Содрал ленты с бобин, осциллографы со стола под ноги — и ботинком их, ботинком.
Однако, если честно, не очень усердствовал. Больше для вида буйствовал. Надеялся, что Ольга вмешается, начнет успокаивать, упрашивать. А ей, смотрю, хоть бы что, хоть стены круши. Повернулась и пошла в гостиную. Уже оттуда постным голосом:
— Дурак, вот дурак. Отправляйся-ка к себе домой. Увидишь Федора — расскажи о своих подвигах. Пусть он тебе кое-что втолкует. Ну, дурачье...
У тебя есть старший брат? Не вообще брат, а именно старший. Только сестры? Нет, совсем не то. Будь моя воля, я бы во всех документах рядом с графой «родители» ставил: «старший брат». Вначале «старший брат», потом «родители». У нас с Федором разница в девять лет, так я, не рискну сказать, кто меня больше воспитывал — отец с матерью или он. Цыплята, вылупившись, кого первым увидят, за тем и бегут, будь то квочка, собака или человек. Я побежал за Федором. И пробегал за ним до студенческих лет. Впрочем, потом тоже.
Только не думай, что мне крупно повезло с братом. Это ему со мной повезло. Поверь уж на слово, без меня он был бы совсем другим человеком. Я ему такую закалку дал, он со мной такую выучку скушал, что на всю жизнь остался в старших. Везде и во всем. Ему и экспедицию потому доверили, что через мои руки прошел. Это я его в ответственные вывел. После меня он на любые свершения был готов.
Жаль, он этого не понимал, благодарности от него я не слышал. На меня смотрел, как на божье наказание, и часто впадал в отчаяние: «О Господи, за что?!» Втайне он надеялся на чудо избавления, ждал, когда я, повзрослев, хоть капельку поумнею. Но время шло, разница лет между нами не сокращалась, и с моим поумнением ничего не получалось. Федор продолжал исправно нести свой тяжкий крест. Словом, он был брат-отец, я соответственно брат-сын, и этим все сказано.
В моей куцей жизни, если хочешь знать, каждый поворот начинается с Федора. После десятилетки я, не раздумывая, ринулся в радиотехнический. Почему? Он подсказал. Из института, ты уже знаешь, в Космоцентр. С какой стати? Опять же он настоял. А уж по мелочам и говорить нечего. Обитал в его квартире, разъезжал на его машине, водился в основном с его друзьями. И все бы ничего, если бы не мой гонор. Кормился, как цыпленок, из-под его ног, а претендовал на первые роли. Даже перед Ольгой. Но об этом потом.
Итак, Федор должен был что-то втолковать мне.
Ты не представляешь, что со мной было, когда Ольга сказала мне это. Узлом скрутило. Как же, думаю, так? Еще вчера он знал не больше моего, терялся в догадках, зачем нас позвал Долин, а сегодня меня отсылают к нему за разъяснениями. И кто отсылает? Ольга, с которой он двумя словами не успел переброситься. Когда же они сумели снюхаться? Да еще за моей спиной.
Днем я Федора не видел, и не созванивались. Домой он явился затемно.
Я решил не показываться. Залег в своей комнате и слушал, как он, щелкая выключателями, перемещался по квартире. То в одном месте шаркнет, то в другом стукнет. Чистый полтергейст.
Кухню игнорировал. Где-то, значит, кормился. Догадываюсь где. После душа сразу потопал к себе. У моей двери попридержал шаг, прислушался. Шиш он услышал, я даже не дышал. Ушел.
Через минуту вернулся. Рывком открыл дверь, включил свет.
— Не спишь ведь!
Я как лежал, подвесив глаза к потолку, так и остался. Он подсел на кровать, потеребил за колено.
— Не комплексуй, слышишь? Выкладывай, что у тебя накипело.
Меня всегда это бесило — его уверенность, будто он все про меня знает. Пришел, взглянул — и сразу диагноз с рецептом: не комплексуй, выкладывай, накипело... Ну, думаю, раз ты меня с одного взгляда вычислил, то мне на тебя и смотреть не надо. С Закрытыми глазами насквозь вижу.
— Ты был там, — прорицаю. — Вчерашний коньяк дожирал.
— Был, — сознался он. — Видел, как ты погулял.
Федор подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. Я вскочил на колени, оскалился: на, мол, смотри, высматривай, что тебя в моей физиономии интересует. Он сдал назад. Понял, что лучше держаться на расстоянии и не делать резких движений, ибо чревато.