Столовая была крохотная, ужин — великолепный. Подавали бульон, пирог с почками и лимонное суфле. Мэри Осболдистон сама все приготовила. Сразу скажу: бассетский повар ей и в подметки не годится. Я похвалил еду, тонкое лицо Мэри зарделось. Мэри умна и безыскусна, под стать Дугласу; ни намека на свой стиль и масса очарования. Мы с Маргарет всегда ее обожали, Маргарет особенно. Обожали еще и потому, что знали: Осболдистонам пришлось испить чашу, которая нас миновала. Оба страстно мечтают о детях — и не могут их иметь.
Дуглас упрям и любит точность, как и пристало крупному чиновнику; он хотел знать, когда и при каких обстоятельствах я познакомился с Дианой Скидмор. Он ничуть не завидовал моим «дополнительным» связям, а спрашивал не из пустого любопытства, но из потребности понять до деталей, как устроен этот мир.
Он слушал с вниманием профессионального следователя. Его интересовала каждая подробность, способная повлиять на министров. В частности, информацию о вспышке Роджера он счел именно такой подробностью.
— Должен заметить, — сказал Дуглас, — я полагал его человеком куда более расчетливым.
В этот момент Дуглас отнюдь не походил на первокурсника.
— И надо же ему было выйти из себя именно в такой обстановке, именно в такое время! Господь свидетель, не везет нам на начальство…
Я начал было, что на Роджера-то как раз повезло, но Дуглас перебил меня:
— Наверно, он в благородство играл. А благородство нынче слишком большая роскошь. Не только для него самого, но и для всех нас.
Мэри вставила, что нам ничего не известно об отношениях Каро Квейф с братом. Может, тут какая-то тайна.
— Откуда? — возразил Дуглас. — И вообще это слабое оправдание. Квейф поступил безответственно. Лично я не представляю ситуации, в которой подобное рыцарство было бы оправданно… — Дуглас улыбнулся жене. Звучало не слишком любезно, зато свидетельствовало о полном доверии. Дуглас точно знает, чего хочет; проявляет твердость и даже своего рода жестокость. Он берет свою собственную вершину — беспристрастность тона не может ввести в заблуждение; во всяком случае, меня. Способный зато на глубокую привязанность, Дуглас человек импульсивный, не то что некоторые, с рыбьей кровью.
— Попомни мое слово, Льюис, — продолжал он, — если этому Квейфу спектакль сойдет с рук, значит, он очень силен. Лучший способ продвинуться — когда потом некого благодарить. Квейф это наверняка не хуже нашего знает.
Деятельного оптимизма у Дугласа сверх нормы. Такой оптимизм пролагает пропасть между человеком действия и человеком мысли, вырабатывает нечувствительность к поражению вплоть до наступления этого поражения. Дуглас сказал, у него хорошие новости — вот сейчас переместимся в зал, там он их и выложит.
Мне стало смешно. Слово «зал» использовали наши с Дугласом матери; даже для свойственной Дугласу скромности в быту «зал» — это несколько чересчур. Дом, хоть и небольшой, все же не настолько тесен; под «залом» Дуглас разумел кабинет. На столе оставлен черный министерский портфель. Стеллажи высотой под самый потолок заняты самой оригинальной коллекцией романов девятнадцатого-двадцатого веков, какую мне доводилось видеть. Дуглас выбрал для себя нечто среднее между роскошью и аффектацией. Ему нравится, чтобы книга выглядела как при первом своем выходе в мир — вот на полках и красуются романы английских, русских, американских и французских писателей в переплетах, утвержденных издательствами для этих выходов.
Под характерный запах старой бумаги Дуглас сообщил свои обнадеживающие новости. Насчет «обнадеживающих» он не преувеличил, вдобавок порадовал эффектом неожиданности. Состояли же новости в следующем: некие «авторитетные группы», явно независимо друг от друга, пытаются задвинуть Гилби и выдвинуть Роджера. К группам этим «прислушиваются» старшие министры — значит, дело вполне может выгореть. Первая из них — самолетостроительная промышленность, точнее, самолетостроительная промышленность, представленная моим прежним боссом, лордом Луфкином, изрядно расширившим империю со времен войны. Вторая — группа горластых маршалов авиации. Третья группа, более разнородная, состоит из ученых. Луфкин уже встретился с лорд-канцлером; два или три маршала отобедали с премьер-министром; ученые произносят речи «на министерском уровне».