Пожалуй, такой ход событий удастся чуточку оттянуть, размышлял Дарелл. Просто под тем или иным предлогом задержать Генерала со всеми приближенными в Нью-Йорке. Ничего не произойдет, если Генерал лично не возглавит путч. Здесь есть над чем подумать. Он подошел к телефону и набрал номер Виттингтона в Вашингтоне. Тому тоже пришла в голову подобная мысль, так что кое-какие шаги в этом направлении уже предприняты, хотя результаты невелики. На сегодняшний день, сухо подытожил Виттингтон, никаких заявлений о разрешении на выезд или выдаче паспортов от Кортесов не поступало.
В час дня из дома вышел профессор Перес, и за ним по пятам послали наружку. Через час в город на такси выехали Карлотта Кортес и Генерал. Дареллу очень хотелось последовать за ними самому, но он предоставил эту возможность другим. Плежер, кроме Хустино, никого больше не признала. А Хустино еще не вернулся.
Поступило сообщение, что профессор заглянул в кино.
Карлотта и Генерал прибыли в шикарный пригородный дом, где сотоварищи Кортеса по эмиграции собрались на коктейль. В три часа к ним присоединился Хустино.
Дарелл попытался уснуть. Выбрал комнату на втором этаже в задней части дома, задернул шторы и закрыл глаза. Однако помешал Фрич - вошел и тяжело опустился на край кровати. Дарелл услышал, как мучительно тот дышит, и спросил:
- Ты при таком состоянии принимаешь какие-нибудь таблетки, Гарри?
- Я-то принимаю, а ты что предпринимаешь?
- Пока ничего.
- Будешь докладывать о моей физической непригодности?
- Придется, Гарри.
- Понятно. - Какое-то мгновение Фрич молчал, потом заговорил просительным тоном. - Все-таки хотелось бы закончить это дело. Признаю, что обошелся несколько грубовато с твоей с горной козочкой.
- Она не моя.
- Знаю, Я не то хотел сказать. Не представляю себе, куда податься, если отстранят от дел.
Дарелл ничего не ответил.
- Разреши мне остаься хотя бы на один день.
- Не знаю.
- Я не буду высовываться, - пообещал Фрич. - И ты можешь на меня рассчитывать.
- Неужели? - Дарелл посмотрел на Фрича и пожалел: зря съязвил. Представил себя на его месте - самоуверенность, знание дела, которым занимаешься, не щадя живота своего, какие бы чувства оно не рождалдо, как бы не было противно. - Ну ладно, - неуверенно произнес он. - До завтра.
Фрич выдохнул с облегчением:
- Огромное тебе спасибо.
- Меня благодарить совершенно не за что.
- До завтра я успею покончить со всей этой петрушкой.
Дарелл опять взглянул на него:
- Каким же образом?
- Выдавлю из них правду, разом накрою всю эту шоблу. Мы ведь точно знаем - яички умыкнули они. Надо любым способом вернуть бомбы, пока беда не случилась.
Дарелл прекрасно понимал - Фрич не колеблясь применит силу и прочие крайние методы, только бы заставить говорить. А кто расколется? Не Карлотта. Не Генерал. И уж, конечно, не Хустино. Разве лишь Перес.
- Не пойдет, - спокойно отверг он.
- Почему? - вскинулся Фрич. Он встал и принялся ходить туда-сюда по комнате. Судя по всему, другого выхода в создавшейся ситуации просто не находил. - Я заставлю любого заговорить, любого! Сейчас не время для всяких там цирлихов-манирлихов. Отдай их мне, Сэм.
- А тебе не приходило в голову, что они тщательно разрабатывали план похищения и заранее подготовились к возможным методам, которые ты имеешь в виду?
Фрич открыл было рот, но быстро совладал с собой.
Дарелл свесил ноги с кровати.
- Только тронь их, прикоснись пальцем и начнется. Нам нечем крыть, ибо в их руках козыри, то есть бомбы, Гарри. Такие уж людишки цивилизованные, обходительные, прекрасно воспитанные, а за власть перегрызут горло. Естественно, они знают, где бомбы. И отдают себе отчет, что могут натворить с их помощью. План родился не вдруг. Они проиграли разные варианты и готовы к ответным действиям в случае ареста и допроса.
- Ты уверен, что нас будут шантажировать взрывом бомбы? - спросил Фрич.
- Да.
Дарелл спал, но, когда Плежер открыла дверь, проснулся и понял, что проспал несколько часов. Еще не до конца придя в себя услышал, как девушка очень осторожно, почти не касаясь пола, проскользнула в комнату. Он не пошевелился и дышал так же ровно, как и прежде. А сам незаметно, сквозь ресницы, наблюдал за ней.
Плежер в очередной раз переоделась. Теперь на ней был костюм Сайдони Осборн. По одной из журнальных картинок изменила прическу.
И тут Дарелл почувствовал, как под ее весом дрогнула кровать - она присела рядом с ним.
- Не обманывайте меня, мистер Сэм. Вы не спите.
Он открыл глаза.
- А как ты узнала?
Она мягко засмеялась.
- Вообще-то я не знала. Просто вы такой человек. Думается, с одной стороны - я вас хорошо знаю, а с другой - совсем нет.
- С какой такой - другой?
- Ну, как вы себя со мной поведете, - откровенно выложила она. Боитесь папаши?
- Твоего отца?
- Он ведь заставил вас пообещать, что не обманете меня, будете обо мне заботиться.
- Да.
- Поэтому вы даже не поцелуете меня?
Дарелл не успел увернуться, как она навалилась, тесно прижимаясь к нему своими прелестями - упругими, молодыми грудями. - Я буду для вас, кем захотите, мистер Сэм. Буду делать, что пожелаете, слышите? Я научусь. А что сама не смогу, вы подскажете.
Он не нашелся, что ответить, а может, она и не ждала ответа, тут же припав к нему губами - удивительно мягкими, податливыми, неумелыми. Похоже, в этом порыве ярко высветились необузданность ее природы.
- Возьми меня, - захлебываясь шептала она. - Я никогда не была с Джонни, веришь?
- Ну, если ты так говоришь...
- А тебе отдамся.
- Почему?
- Не знаю. Я все время думаю о тебе.
- Но у меня же есть девушка.
- Она далеко. А я - здесь.
Не так уж она наивна, подумал Дарелл, мыслит вполне логично. И прекрасно понимает его состояние - ведь он едва владеет собой.
- Мистер Сэм, вы отпустите Джонни?
- Так ты стараешься из-за него?
- Нет, нет. Но о нем я тоже думаю.
- Не могу, Плежер.
- Ну, как хотите, - сказала она и стала расстегивать жакет. Под ним наверняка ничего не было.
Быстрым движением Дарелл остановил ее и, когда попытался отодвинуться, почувствовал нешуточную силу ее молодости - еле удалось вырваться из объятий. Он сел и прислушался к тишине в доме. Вечерело. День прошел. От Барни Келза ни слуху, ни духу, по-видимому, ничего не произошло, иначе его разбудили бы. Стало муторно на душе, виной чему не столько сегодняшняя неудачная операция, сколько Плежер.