— А если бы заботила, у тебя рейтинги были бы выше, — наставительно отозвался брат. — Мне нравится. Баффи, вставь эти светодиоды и в наш сегодняшний рекламный ролик: пусть, знаешь, медленно так погаснут, и что-нибудь про спасение в последний момент и риск, ну, обычная песня.
— Например, «Рискованные знакомства на самом краю могилы», — проворчала я себе под нос, поворачивая монитор.
Слишком уж вокруг все было неподвижно. Может, у меня паранойя, но своим инстинктам я научилась доверять. А у Баффи с Шоном, Бог свидетель, сейчас на уме только завтрашние заголовки.
— Пойдет, — ухмыльнулся брат. — Баффи, сделай изображение черно-белым, цветными оставь только лампочки светодиодов.
— Лады. — Девушка застучала по клавиатуре, а потом отключила экран. — Ребята, у нас есть еще на сегодня какие-нибудь глобальные планы?
— Выбраться отсюда. — Я повернулась к ним. — Я поеду впереди на мотоцикле, возвращаемся обратно к цивилизации.
Баффи озадаченно на меня посмотрела. Она блогер-сочинитель, а значит, мало соприкасается с реальным миром. Наша коллега и на выезды-то попадает, только если мы с Шоном ее вытаскиваем, когда нужно следить за оборудованием. И даже тогда почти не выходит из грузовика. Ее работа — следить за компьютерами, все остальное ее не касается.
А вот Шон, напротив, мгновенно насторожился.
— В чем дело?
— Снаружи ничего не двигается.
Я открыла заднюю дверь и осмотрела окрестности. Теперь-то очевидно, что именно не так. Но я догадалась не сразу — у меня ушло на это несколько бесценных минут.
В городе, подобном Уотсонвилю, обязательно кто-то есть: одичавшие кошки, кролики, иногда олени, которые приходят пощипать травку в заброшенных садах. На выездах в опустевших городках нам встречались разные животные, начиная с коз и заканчивая чьим-то брошенным шотландским пони. А сейчас? Не видно даже белок.
— Черт, — скривился Шон.
— Черт, — согласилась я. — Баффи, упаковывай свое добро.
— Я поведу. — Брат полез на переднее сиденье.
Девушка изумленно переводила взгляд с меня на Шона и обратно:
— Ладно, а мне никто не хочет объяснить, почему мы вдруг эвакуируемся?
— Вокруг ни одного животного, — отозвался Шон.
Я остановилась застегнуть перчатки и смилостивилась над недоумевающей Баффи:
— Животных всегда отпугивают зараженные. Нужно выбираться, пока мы не дождались…
В этот момент, словно в подтверждение моих слов, ветер донес до нас отдаленный утробный вой. Я скривилась.
— …гостей, — хором закончили мы с братом.
— Кто первый до дома? — выкрикнула я и выскочила из грузовика. Баффи захлопнула за мной дверь. Было слышно, как один за другим закрылись все три засова. Теперь, кричи не кричи, назад они меня не впустят. Таковы правила в полевых условиях: можно хоть надорваться от воплей, тебя никто не впустит внутрь.
Если они там внутри жить хотят.
Зомби пока не было видно, но с севера и востока доносились стенания, все громче и громче. Я потуже затянула застежки на перчатках, схватила шлем и перекинула ногу через седло еще теплого байка. Сейчас в грузовике Баффи проверяет камеры, пристегивает ремень безопасности и спрашивает себя: почему же мы так переполошились из-за зомби, которых даже нет в зоне досягаемости. Господи боже, пускай ей никогда не придется узнать ответ на этот вопрос.
Грузовик тронулся и, подскакивая на выбоинах, выехал на шоссе. Я газанула и последовала за машиной, а потом обогнала ее и выехала вперед, держа расстояние примерно в десять футов. Так Шону меня видно и у нас обоих хороший обзор. Простая мера безопасности, но подобный боевой порядок в последние двадцать лет спас немало жизней. Так мы и ехали по избитой дороге — через долину, через Саут-Бей, прямиком в родной Беркли.
В милый и прекрасный дом, где нет никаких зомби.
…он погладил ее по щеке, и Мари почувствовала, какая горячая у него рука: это просыпался дремлющий внутри каждого из нас вирус. Она смахнула с глаз слезы, облизала неожиданно пересохшие губы и прошептала:
— Винсент, прости. Я никогда не думала, что все так вот закончится.
— Для тебя еще не все закончилось, — с улыбкой ответил ее возлюбленный, в его глазах переливалась печаль. — Мари, уходи отсюда. На этом пустыре остались лишь мертвые. Отправляйся домой. Живи дальше, будь счастлива.
— Слишком поздно. Для меня тоже все кончено.
Она протянула ему анализатор. Винсент задохнулся от ужаса, когда увидел на крышке ярко сияющий красный огонек.
— Это случилось после нападения. — Она тоже улыбнулась ему, слабой, вымученной улыбкой. — Ты сравнивал меня с гиацинтом. Пожалуй, на пустыре мне самое место.