На мое счастье, была у Насти и самая большая слабость, которая была мне искренне симпатична, глубоко мною понимаема, но очень отрицательно, я бы даже сказал, в штыки встречаемая всеми кадровыми морскими офицерами нашего института.
Настена оказалась самой зловредной "совой", что я встречал в своей жизни!
К ноябрю, нас с ней, уже кроме как "женихом и невестой" никто и не называл, а "залетных", что распушили перья на Татьянин день, вежливо предупредили, что девушка занята.
В тот же день Настька устроила мне скандал, обозвала "замшелым патриархистом, то есть патриархаиком и вообще" и вышла вон из собственной комнаты в общаге, громко хлопнув дверью.
На следующий день я познакомился с ее милыми братьями-погодками и комендант, милейшей души человек, сперва свернул мне, слегка, челюсть, а потом обеими братьями пошкреб стены и помыл пыльные полы, приводя наше состояние к единому знаменателю.
Оба мичмана, чертыхаясь, бегали на улицу за снегом и льдом, и мучительно долго, на пальцах, объясняли мне политику партии и правительства, в отношении их младшей сестры.
Едва за ними закрылась дверь, на пороге нарисовался Синицын, с чайником очень горячего и темного.
И, под "рюмочку чая", рассказал мне, слабоумному, кто такая Настя, кто у нее родители и что со мной будет, если принять во внимание, что папа — не малый чин в отделе "организованной преступности", а мама не рядовой специалист в здравоохранении, и тоже с немалыми погонами военврача на плечах.
— Так что, Олежек, если после папы ты и выживешь, то после мамы, женщины тебя будут интересовать только гипотетически! — Хлопнул меня по плечу Павел Петрович и весело подмигнул. — Тем более, что у них, на тебя и так зуб имеется: они Настену, в наш институт совсем не прочили… Девчонка сама, своим ходом, собрала документы, сдала тесты… В пику родителям, все делала, на принцип пошла… А тут ты подвернулся и все мечты родительские, что дочурке надоест и она вильнет в первопрестольную, на покорение вершин, покатились под откос… Так что, с братьями ты уже, познакомился, шапочно, о родителях я тебя предупредил, а остался лишь маленький нюанс…
Синицын потянулся, хрустнув всеми суставами и заглянул на дно чайника.
— И зовут этот нюанс Роман Степнов, любимый дядя Насти… Который за любимую племянницу, упакует тебя в контейнер и перешлет своим островным коллегам, на корм для собачек…
Вот тут мне действительно сплохело — "Сервис Степнова" таскал с островов новенькие и не очень, автомобили узкоглазых производителей, распродавая их, разбирая на запчасти и растаскивая по всей необъятной стране и далеко за ее пределы. Даже в нашем каганате, "СС" очень хорошо знали и очень уважали за адекватные цены, честное качество и быструю доставку.
Пришлось идти мириться.
А на Новый год — знакомиться с родителями…
Глава 4
****
Летать на ковре-самолете Аркану понравилось. Понравилось даже больше, чем прыгать с парашютом или чесать кулаки в родном до боли баре морских пехотинцев, на теперь уже давным-давно разваленной базе.
Легкость управления, легкое жужжание и чудесные виды сверху убаюкивали взбудораженное сознание, отгоняя на дальний задний план лихие проблемы.
"А не плохой подарочек я себе отхватил…" — Довольно улыбнулся Аркан, устраиваясь поудобнее на теплом покрытии ковра-самолета. — "Тепло, светло, не капает и не дует. И до земли, по которой всякие бегают, далеко…"
Мысль, побывать на старой базе, показалась военному очень занимательной и даже чем-то мистической, словно заглянуть на огонек в прошлое, побродить по месту квартирования его бригады, прикоснуться к посаженным, собственноручно, деревьям и посидеть на сделанных всем отделением, в свободное время, скамейках.
А, может быть и не увидеть всего этого…
Особый склад ума военного человека, имеющего за плечами не один тяжелый бой, позволяет ему ловить минуту отдыха везде, где это только возможно.
Через несколько минут, глаза морпеха сомкнулись, на губах заиграла довольная улыбка и раздался богатырский храп, пугающий летящих птиц совсем не хуже ультразвука.
Ковер-самолет, разобравшись в управлении человеком, поймал последние, самые четкие, мысли перед засыпанием и подкорректировал курс.
Пока новый хозяин сладко спит, можно и ускориться, тем более что свечи не бесконечны, а довольный хозяин — это добрый хозяин.
Новый хозяин очень нравился ковру-самолету. Большой, сильный, добрый, уверенный, запасливый и с капелькой той волшебной крови, что у прошлого отсутствовала вовсе, превращая в странное, полуразумное, животное. Очень неприятно, полуразумное. Словно лишенное самой главной малости — доброты, без которой человек и не человек вовсе, но и животным не назовешь, оскорбляя животное.