И зовут к родным брегам?
И зовут к родному новоселью
Неотступных ликов голоса,
И полны таинственной свирелью
Молчаливые леса?..
Вдаль влекомы волей сокровенной,
Пришлецы неведомой земли,
Мы тоскуем по дали забвенной,
По несбывшейся дали.
Душу память смутная тревожит,
В смутном сне надеется она;
И забыть богов своих не может —
И воззвать их не сильна!
ТРИЗНА ДИОНИСА
Зимой, порою тризн вакхальных,
Когда менад безумный хор
Смятеньем воплей погребальных
Тревожит сон пустынных гор,
На высотах, где Мельпомены
Давно умолкнул страшный глас
И меж развалин древней сцены
Алтарь вакхический угас,—
В благоговеньи и печали
Воззвав к тому, чей был сей дом,
Менаду новую венчали
Мы Дионисовым венцом:
Сплетались пламенные розы
С плющом, отрадой дерзких нег,
И на листах, как чьи-то слезы,
Дрожа, сверкал алмазный снег…
Тогда пленительно-мятежной
Ты песнью огласила вдруг
Покрытый пеленою снежной
Священный Вакхов полукруг.
Ты пела, вдохновеньем оргий
И опьяняясь, и пьяня,
И беспощадные восторги,
И темный гроб земного дня:
«Увейте гроздьем тирсы, чаши!
Властней богов, сильней Судьбы,
Несите упоенья ваши!
Восстаньте — боги, не рабы!
Земных обетов и законов
Дерзните преступить порог —
И в муке нег, и в пире стонов
Воскреснет исступленный бог!..»
Дул ветер; осыпались розы;
Склонялся скорбный кипарис…
Обнажены, роптали лозы:
«Почил великий Дионис!»
И с тризны мертвенно-вакхальной
Мы шли, туманны и грустны;
И был далек земле печальной
Возврат языческой весны.
КУМЫ
Мизена гордого и миловидных Бай,
Где пленных нереид объемлет тесный рай,
Милей мне древние, пророческие Кумы.
Там величавые в душе питал я думы,
Стоя на высоте священного кремля.
Сухим чапыжником оделася земля,
И малые следы напоминают стены;
Но море, но брега не знают перемены.
Там — скал Гаэтских тень, тут — Искии шатер
На двух краях небес стрегут морской простор,
Где, не стесненная объятием залива,
Волна подъемлется, вольна и горделива.
И, сумрачный предел с пучиною деля,
Вокруг лежат во мгле Флегрейские поля:
Там, среди рощ глухих, зияют Орка своды;
Там Ахерусии недвижимые воды.
И солнца за морем пылающий заход
Путь стелет медяной чрез бездну темных вод
И, умирая, вал у ног вздыхает мерно;
И веет из-за гор дыханием Аверна;
И чует мысль, смутясь, Аида близкий хлад,—
Как в день, когда судьбам внимал Анхисиад,
И демона вотще Сивилла отрясала,
И гласом неземным пещеру потрясала.
ТЕРПАНДР
Змееволосой Распри демон
Отряс стопламенный пожар —
И гибнет холмный Лакедемон
Лютейшею из горьких кар.
Как быстрый яд, сердца объемлет
Братоубийственный Раздор,
И на себя мечи подъемлет,
В безумьи, многочадный Дор.
Как умолить Пощаду неба?
Мужей уврачевать сердцами —
Пытает старость деву Феба,
И дева требует — певца…
К царям текут во злобе ярой,
Как разделившийся Скамандр…
И с седмиструнною кифарой
Встает лесбийский гость — Терпандр.
Он ударил в мощны струны —
И сердца пронзает хлад…
Мещет звонкие перуны,
Строит души в мерный лад.
Славит он обычай отчий,
Стыд и доблесть, ряд и строй;
Правит град, как фивский зодчий,
Властно-движущей игрой,
Он поет — и сонм окружный
Водит в круге звучных чар,
И пятой, и грудью дружной
Вторит песни млад и стар.
Он поет — и в чинном ходе
Старцы, светлые, идут;
Руки в братском хороводе
Вои воям подают.
И припевы соглашает
С вражьим станом вражий стан,
И раздолье оглашает
Очистительный пэан,
И, ликующее вече
Множа пляской легких ор,
Резвых дев звенит далече
Черетом венчанный хор.
Жадным пламеням алтарным
Уготованы тельцы,
И по капищам янтарным
Вьются свежие венцы.
ДНИ НЕДЕЛИ
Обычай приурочивать дни к семи светилам, именуемым планетами (Солнцу, Луне, Марсу, Меркурию, Юпитеру, Венере и Сатурну), возник у египтян, но существует у всех людей.
Силой звездных чар, от века,
В дни трудов и в дни торжеств,
Посещают человека
Семь таинственных божеств
И ведут чредой священной
Тот же стройный, светлый ход,
Как впервые в храм вселенной
Совершился их приход.
И в веселый миг начальный
Круг заводит Солнцебог,
Как впервые мрак печальный
Только он рассеять мог.
И за ним, с улыбкой ясной,—
Сребролукая Луна,
Как впервые в мир прекрасный
Брату вслед пришла она:
Да наставит троглодита
Пользе стрел, труду ловитв…
Ах! и кровь людей пролита,
И пылает пламя битв!
Стал он жить добычей бранной,
Дик и зол, как хищный барс:
И за мирною Дианой
Мчится вслед кровавый Марс.
Но зерно и в снежном гробе
Греет зимний Водолей:
Жизнь смеется мертвой злобе,
Жизнь выводит злак полей.
С ним — торговли труд полезный;
Нет друзей, и нет врагов:
Быстрый, хитрый, всем любезный,
В мир летит гонец богов.
А за Гермием, с державой,
Зевс нисходит с высоты —
Образ вечной, величавой,
Неприступной Красоты.
Но высокого искусства
Людям тяжек чистый клад;
Их изнеженные чувства
Новых требуют услад:
И, полна богатств и лени,
Стала жизнь безумный пир,
И царицу наслаждений —
Афродиту видит мир.
Но опасен непрестанный
Праздник: алчность и разврат,
И сосед с враждою бранной
Опьяненных сторожат…
И умолкли звуки жизни,
И развеян прах из урн:
На безмолвной, долгой тризне
Пировать идет Сатурн.
И сидит старик, и — взоры
В дальний мрак вперяя — ждет:
Скоро ль новый блеск Авроры
Солнцебога приведет.
К ФАНТАЗИИ
О Фантазия! ты скупцу подобна,
Что, лепты скопив, их растит лихвою,
Малый меди вес обращая мудро
В золота груды.
Так и ты растишь многовстречной Жизни
Опытную дань в мир без мер и граней;
В нем размеренный строй пиерид водитель
Зиждет согласный.
Сидя над волной родников обильных,