Необходимо отметить, что «молодой невротик» Кормильцев и упрямый трудоголик Пантыкин по большому счету стоили друг друга. В сравнении с альбомом «Путешествие» они оба заметно выросли, но были еще крайне далекими от желанной вершины. Музыке Пантыкина мешала схематичность мышления академического пианиста, ей недоставало дерзости и рок-н-ролльного хулиганства. В свою очередь, тексты Кормильцева грешили надуманностью, размытостью образов и многословностью.
«У Ильи порой встречались такие слова, которые исполнителю было трудно петь, — жалуется Пантыкин. — В сочетании друг с другом они составляли новое слово, никому не понятное. И эта ситуация была крайне сложной для вокала».
Во время записи «Пятнашки» (названной так по количеству песен на альбоме) пиком конфронтации стала композиция «Размышления компьютера о любви», подразумевавшая «космическое» звучание, достичь которого можно было лишь при помощи синтезатора. Но в стенах киностудии имелся только рояль, который даже в препарированном виде издавать нужные звуки не мог.
Друг Мак от подобной вопиющей бесхозяйственности просто озверел.
«Ты обещал мне все это сделать! — прорычал Поэт на Композитора так, что в студии затряслись стены. — Как может песня о внутреннем мире переживаний компьютера быть записана без синтезатора? Срочно решай: или в этой композиции будут звуки синтезатора, или ее не будет на альбоме вообще!»
Идеологические стычки сопровождались изысканным уральским фольклором. В кульминационные моменты он переходил в яростный мат неугомонного Белкина.
«Пантыкин постоянно дрался с Белкиным — это стало доминантой первейшей истории „Урфин Джюса”, — признавался Кормильцев в интервью для книги „100 магнитоальбомов советского рока”. — Столкновение двух абсолютно полярных людей: одного — воспитанного на классике, второго — воспитанного на наглости. Одного — патологически упрямого, другого — демагога и „вождя народов”. Столкновение двух лбов — одного козерожьего, другого бараньего — давало потрясающие искры. Рога так и бились! Это было просто фантастическое настроение, особенно когда мы записали и смикшировали весь альбом».
Сложно поверить, но вскоре после окончания сессии все конфликты вдруг резко прекратились. Антициклон внутри «Урфин Джюса» прошел, когда администрация киностудии выставила профкому «Радуги» счет на астрономическую сумму размером в пять тысяч рублей. Как выяснилось, «волшебное яичко» в виде рулонов магнитофонной пленки оказалось «не простым, а золотым».
Слегка обалдевшие музыканты призадумались: что им делать с таким недешевым альбомом? И тогда Илья Кормильцев предложил новый метод продвижения продукта на несуществующий музыкальный рынок. Молодой поэт и продюсер начал сотрясать воздух такими непривычными для 1982 года выражениями, как «подсознательное моделирование», «критерии приспособленности», «тестовое анкетирование среди студентов и школьников». И пока его приятели «щелкали клювами», Мак мечтал как можно скорее реализовать свои маркетинговые идеи.
План Ильи состоял в том, чтобы наладить распространение двойного альбома через почтовые заказы и фан-клуб, который был зарегистрирован на домашний адрес матери Пантыкина. В ответ на многочисленные письма музыканты рассылали наложенным платежом бесплатно записанные ленты. С высокой вероятностью можно предположить, что это был один их первых опытов агрессивной промокампании в СССР. Ни московские, ни ленинградские рокеры таким образом магнитофонные альбомы не распространяли. В известном смысле это была революция.
«В домашних условиях нами был организован процесс копирования, вспоминает Пантыкин. — Счет отправленным по почте катушкам шел на сотни. Мы сделали оформление, размножили на копировальной машине „Эра” вкладки с текстами и пресс-релизы. Затем качественно переписывали пленку и посылали по почте в Москву, Питер, Новосибирск и Казань. Заказов было много, и я отправлял, отправлял, отправлял».
Тиражирование альбомов осуществлялось экзотическим методом. Две коробки от маленьких катушек склеивались клапанами одна к другой. В результате получался двойной альбом. Большие 525-метровые катушки не покупались принципиально, поскольку «двойник» представлял собой редкое явление. В сдвоенных катушках присутствовал ощутимый пафос, который работал на общую идею.
«Как-то раз я пошел на почту и выслал в разные города около пятидесяти бандеролей», — вспоминал впоследствии Кормильцев.
Теперь копирование и дистрибуция «Пятнашки» напоминали четко налаженное промышленное производство, а сам «Урфин Джюс» — независимый лейбл вроде «Mute» или «Sub Pop», каталог которого состоял из единственной рок-группы.