Когда жена вернулась в комнату, мы сидели по разным концам стола и смотрели телевизор.
После чая за Наташей заехал очередной «просто знакомый» на белой БМВ (я выглянул в окно, когда она разговаривала с ним по телефону).
– «…И я лечу туда, где принимают…» – сказала Наташа цитатой из Высоцкого, надевая дубленку.
Следом за Наташей отправились домой и мы. С неба сыпался мелкий снег. Редкие прохожие громко смеялись и шутили. Полпути мы шли молча.
– Как ты думаешь, – спросила Марина, – Бурцевы отправили детей к родителям из-за нас?
Я пожал плечами.
– Уверена, что так оно и есть. Из наших знакомых бездетной осталась одна Наташка. Думаю, года через два она выйдет замуж, и тогда у меня не останется ни одной подруги. Ни детей, ни подруг.
Марина боготворила Наташу почти как мать, и в случае распада нашего идиотского любовного треугольника я вполне мог остаться в меньшинстве».
14
«Запись 4 от 23.09.2017 г.
– Мама говорит, что Бог не дает нам детей, – сказала Марина на пятилетие нашей совместной жизни. – Думаю, она обобщает. Это мое проклятие, и ты не обязан его со мной делить. Если до конца года беременность не наступит, я подам в загс заявление на развод. Но прежде мы попробуем обмануть Бога.
На ЭКО мы истратили намного больше, чем могли себе позволить. Семейный бюджет трещал по швам. Четыре попытки. Четыре! Половину мы заняли, половину дали мои родители. Спасибо тебе, отец, за все, что ты для меня сделал. Я так и не сказал тебе этих простых слов. Но черт возьми, лучше бы ты не был таким добрым.
Когда теща услышала о том, что мы собираем анализы, необходимые для процедуры, она заявила свое категорическое «не вздумайте». «Молитесь о детях. Обращайтесь к нему. Но не делайте этой мерзости». К этому моменту она уже носила в кармане отказ от переливания крови на случай несчастного случая. Ее слова не были неожиданностью ни для меня, ни для Марины. Иногда дураки говорят правильные вещи.
Четыре протокола ЭКО растянулись на девять месяцев. За это время мы намотали тысячи километров в поездках и обросли долгами, на выплату которых ушло восемь лет. Четырежды холодная игла протыкала яичники Марине, чтобы втянуть в себя несколько капель жидкости, которая могла превратиться в ребенка. Четырежды выращенных в пробирке эмбрионов врач подсаживала в матку. Трижды, спустя пару недель, Марина смывала в унитаз кровавые сгустки.
Теща была права. Это была мерзость. Желание обзавестись потомством ослепило нас. И превратило в детоубийц. Врач был только исполнителем. Заказчиками были мы сами. Клиника репродукции и развития одновременно являлась комбинатом смерти. На одного рожденного ребенка приходились десятки нерожденных. Выброшенных. Слитых в раковину равнодушной рукой санитарки эмбрионов. Так что болезнь Сережи вполне можно рассматривать как возмездие. А «кладбище надежд» – как напоминание о совершенном преступлении. Послание от призраков, утопленных в раковине детей, которое они передают нам через своего уцелевшего брата».
15
Всю неделю лил дождь. Воздух остыл и повлажнел. Деревья сбросили последнюю листву и погрузились в сон. В понедельник по пути в магазин Игорь заметил, что на улицах стало тише. Машины из-за огромных луж сбавили ход. Редкие пешеходы шли молча, кутались в куртки, втягивали головы в мокрые капюшоны и торопились побыстрее оказаться в тепле. Люди не смотрели вперед и друг на друга. Только под ноги. Как будто кроме грязи их ничего больше не интересовало.
Грязь и холод. Снаружи и в голове. Навязчивые воспоминания о далеком прошлом продолжали лезть наружу. Днем они мешали сосредоточиться, а ночью заснуть. Игорь начал принимать успокоительное и теплые ванны с пропитанной хвойным экстрактом морской солью. Благо этим добром была заставлена вся верхняя полка ванной комнаты.
В доме похолодало, и Игорь включил отопление. В подвале затарахтел циркуляционный насос, как будто сам дом замерз и застучал зубами. Ротор подклинивало еще с весны, и его давно следовало заменить.
На работе отделение заполонили жертвы осеннего обострения. В ординаторской говорили о надвигающейся эпидемии гриппа (до Москвы уже докатилось, скоро будет и у нас), об увеличении пенсионного возраста, росте заболеваемости онкологией. Синоптики обещали потепление, но обещания не помогали.