Сначала Онеф беспокоился о том, что он должен был сказать Минде, но теперь его больше волновало состояние Фаэлтанна. Его сын не в первый раз обнаружил сестру Блефа в покоях своего отца, но этим утром лицо сына Онефа было наполнено гневом. И зол он был не на эльфов, а на отца, за то, что тот опорочил память о его почившей матери.
Когда они покидали Сюзейл, Фаэлтанн лишь прошептал:
— Как ты мог опорочить честь мамы? — после чего снял меч со стены, надел лёгкие доспехи и отправился вслед за остальными.
Он должен был сказать.
Сказать, что Сюзана сама приняла решение покинуть их. Сказать, что Минда была далеко не первой, да и если бы она не приехала в Сюзейл в эту ночь, то сейчас её тело лежало бы рядом с трупом Модара.
Но он не сказал, и теперь глаза его сына осуждающе смотрели на него.
Возможно, потом они поговорят как отец и сын, но сейчас они должны были достойно похоронить погибших. Братья Сильверс собрали все трупы в одну яму. В этот день в небо поднялся еще один столб дыма. Только более черный и маслянистый.
Онеф посмотрел на трупы. Глаза людей были широко раскрыты, а челюсти свободно болтались, будто передавая какое-то немое сообщение. Но это было лишь предупреждение. Предупреждение от людей, которые последние десять лет называли себя друзьями Онефа и его друзей.
— Почему сейчас? — спросил Онеф у пустоты, но привлек внимание сына, — Почему именно сейчас, после стольких лет союза.
Центром поселений людей был Сюзейл, а центром Сюзейла — усадьба Онефа.
Город, названный в честь жены Онефа Обарскира, расположился на холме, у подножья которого находилась лесозаготовка, тщательно контролируемая Бакабром, который следил за тем, чтобы было срублено столько деревьев, сколько было необходимо для постройки жилья. Около четырёхсот людей прибыли в город после Онефа, но никто не оспаривал его лидерство. Если раньше тут было несколько домов, то теперь небольшое поселение обзавелось своими стенами, и вполне могло сравниться с кварталом Импилтура или Чондата.
Год назад они построили верфь, и теперь торговцы обходили стороной заболоченный Мерсамбер. Благодаря контактам с эльфами, Сюзейл мог продавать шкуры животных, орехи и травы, а взамен покупать необходимые инструменты и оружие.
Окна поместья Онефа выходили на город, и, несмотря на то, что постройка была, в целом, небольшой, у неё был каменный фундамент, что заставляло новых поселенцев строить себе такой же.
Онеф даже хотел построить башни, но всегда был слишком занят для этого. Когда он только строил поместье, основой его был большой зал, в котором теперь, по вечерам, собирались семьи Сюзейла, а с ростом популярности города, в поместье Онефа Обарскира стали заглядывать барды, которые сопровождали песнями рассказы местных жителей.
А центром зала был его излюбленный стул. За прошедшее время Онеф изменился — на его лице появились морщины, седина тронула бороду, а талия стала заметно больше, но с уходом жены он так и не нашёл себе постоянную женщину, и, несмотря на то, что в городе появилось множество взрослых дочерей Серебряных Братьев, у Онефа не получалось установить постоянные отношения. По крайней мере, пока.
А держала его память. Память людей Сюзейла о жене Онефа и их спорах. Поначалу она держалась, но в итоге решила уйти, и ни каменный фундамент, ни растущее население не смогли её удержать.
Сюзана забрала с собой младшего сына и отправилась в Импилтур. Их провожал не Онеф, а Фаэлтанн. Его старший сын вырос выше отца, с большими от работы мускулами, загорелой от солнца кожей и острым взглядом, в котором иногда прослеживался дух искателя приключений. В основном это происходило тогда, когда Бакабр рассказывал ему истории об эльфах и их охотах.
Но с момента отплытия Сюзаны прошло четыре года. Фаэлтанн был молод и красив, а Онеф стар и мудр. Дочери из Серебряных семей уважали его, но их глаза загорались при виде младшего Обарскира.
Но затем появилась Минда и её брат Модар. Они пришли в Сюзейл шесть лет назад, сильно отстав от своих Серебряных Братьев Жакара и Тристана. Но если братья поселились на окраине Сюзейла, то Модару пришлось съехать на поляну, недалеко от поселения. Она была частично отчищена от деревьев ударом молнии или каким-то лесным пожаром. Вода и дичь были рядом, а Сюзейл был достаточно далеко, чтобы обеспечить уединение, но достаточно близко, чтобы защитить поместье Модара в случае опасности.
Или так казалось.