Ондет посмотрел на труп Мондара.
— Но нет, я не буду твоим марионеточным королем, танцующим под эльфийскую дудку. Я стану королём только если эти люди захотят этого. Вы не вправе давать мне этот титул, а я не собираюсь принимать его. Тем более, если причиной его возникновения будет эта ужасная резня.
Огонь начал угасать, оставляя после себя лишь дымок.
— Хорошо, — ответил Барабл, — я передам твой отказ лорду Илифару. Но знай, Ондет Обарскир, эльфы обеспокоены ростом Сюзейла, и если ты не организуешь свою власть, то им придётся принять какие-то действия.
С этими словами маг отвернулся от костра и пошёл к лесу.
— И сколько времени будет приниматься это решение? — спросил Ондет через плечо.
— Десять, может двадцать лет. Эльфы не спешат…
— И когда вы оповестите нас о том, что собираетесь убить нас и сжечь наши дома?
Барабл Эфарр, друг эльфов, что-то пробурчал себе под нос, после чего произнёс несколько слов на сложном языке и исчез в потоке сияющих светлячков.
Отправился к своим друзьям, чтобы сообщить о своей неудаче.
Ондету показалось, что маг пробурчал слово: «».
Но Фаэрланну показалось, что Барабл сказал: «».
10
Коронация
Год Открытых Дверей (26 г. по Л.Д.)
Дым костра цеплялся за Фаэрланна, когда тот появился в эльфийском дворе. Барабл Эфарр старался не отставать от молодого человека и вошёл в зал вслед за Обарскиром.
Двор Илифара построил большой зал на месте поместья Мондара Блефа. Мало кто знал, что та резня — не просто налёт гоблинов, но даже этого хватало, чтобы люди боялись выходить за уютный частокол Сюзейла. Из уст в уста передавалась та история и слова: «не будь дураком, каким был Мондар».
Время прибытия эльфийских послов тоже было весьма удачно подобрано — Ондет Обарскир умер вчера. Его сердце не выдержало и наконец сдалось. Основатель Сюзейла умер, когда помогал своему другу, кузнецу Сми перевернуть упавшую телегу. У погребального костра стояла Минда и Арфоинд. Когда Ондет и Минда поженились, Фаэрланн принял женщину, ведь она была любовью его отца. Арфоинд, которому сейчас было восемнадцать лет, также был принят в семью, но сохранил фамилию Мондара.
Барабла не было в городе, когда умер Ондет, что и неудивительно — Фаэрланн видел мага всего дюжину раз с момента происшествия с семьёй Мондара, и каждый раз друг эльфов и старший Обарскир собирались для обсуждения каких-то важных дел.
Фаэрланн вспомнил те вечера, которые он проводил у камина, слушая рассказы мага об эльфах и драконах. Но он знал слишком много подробностей о взаимоотношениях эльфов и людей, из-за чего его отношение к магу всегда было немного натянутым.
Ондет умер около полуночи. Его ближайшие соратники и друзья сложили древесину и собрали горожан на прощание со своим любимым предводителем. Ондета облачили в шёлковые одежды и положили на аккуратно сложенный костёр, после чего дали ему в руки его старый молоток и клин. Как только первые лучи солнца коснулись Сюзейла, костёр был подожжен, отправляя дух Ондета Обарскира в залы богов, на встречу с родственниками и друзьями.
Именно в тот момент пошли слухи, что в город прибыли эльфы. И не один или два, как это нередко бывало, а целая делегация.
Эльфы в жёлтых и зеленых одеждах заполонили город, создавая ощущение, будто Сюзейл был завален опавшими листьями. Казалось, это смерть Ондета и прибытие эльфов было совпадением, но после произошедшего с Блефами, Фаэрланн не верил в совпадения. Его подозрения подтвердились, когда из толпы эльфов вышел Барабл Эфарр, как всегда худой и одетый в эльфийские одежды.
Барабл подошёл огромному столу, за которым горожане поминали своего предводителя, и выдернул Фаэрланна. О Боги! Если бы маг был настоящим мужчиной…
Барабл несколько раз поклонился, попросив прощения у Минды и Арфоинда, и сказал, что с Фаэрланном Обарскиром желает встретиться лорд Илифар.
Обарскир хотел запротестовать, но выражение лица мага остановило его не хуже мощного заклинания. Он взглянул на свою семью: Минда кивнула, а Арфоинд был смущен, но все же медленно кивнул.