Видимо, эльф был под постоянным давлением. Скорее всего, от лорда в кольчуге, который, наверняка, только и делал, что искал повод, который позволит ему придать Сюзейл огню.
Фаэрланну не нравились такие варианты. Он не мог остановить рост города, в который всё прибывали и прибывали люди. Стали поговаривать, что близ Марсембера завелись морские чудовища, и теперь все без исключения торговые корабли предпочитали обходить стороной заболоченный Марсембер и заходить в чистый порт Сюзейла. Нет, рост города не удержать, чтобы там ни хотели эльфы.
— Но есть еще один вариант, — заявил Барабл. — Ты можешь признать сюзеренитет лорда Илифара, и тогда твой народ сможет остаться в Стране Пурпурного Дракона и продолжить расширять Сюзейл.
Маг повернулся к триумвирату и посмотрел на женщину, одарившую его улыбкой. Вот в чём было дело. Маг был доверенным лицом эльфов, который совмещал в себе человеческую и эльфийскую точку зрения.
Фаэрланн хотел что-то сказать, но тут за его спиной началось волнение. Он прикинул у себя в голове и понял, что именно столько было нужно времени людям, чтобы добраться до эльфийского павильона. Он почти позволил мрачной улыбке расползтись по его лицу — люди из Сюзейла запросто поняли, куда делся маг с единственным наследником Ондета Обарскира.
Люди в кожаных доспехах и обнажёнными мечами ворвались в здание. Эльфы тут же расступились, и Фаэрланн заметил на лице некоторых снисходительную улыбку, которой Ондет награждал своего сына, когда тот в детстве совершал какую-то шалость.
Группу возглавлял Арфоинд, старшие братья Силвер со своими сыновьями и новоприбывшие южане Туркасаны и Мерендилы, которые были крайне низкого мнения об эльфах и волшебниках.
Как только Арфоинд увидел Фаэрланна, он издал боевой клич, который поддержали все остальные люди, но Обарскир поднял руку, и люди успокоились.
Фаэрланн обернулся к трону и увидел, что эльф в кольчуге встал со своего места и обнажил тонкий клинок, отражающий лучи света. Илифар положил руку на плечо Оториона, и тот медленно вложил оружие в ножны и сел, однако ярость в его глазах продолжила пылать.
— Господа, — начал Барабл, — успокойтесь. Здесь решается судьба земли, которую некоторые зовут Кормиром, а кто-то — Страной Пурпурного Дракона. Люди Сюзейла будут либо уничтожены, либо сдержаны лишь в городе без разрешения на расширение, либо признают сюзеренитет лорда Илифара и получат возможность на расширение своей зоны влияния в Кормире.
Люди начали возмущаться, отвергая все три варианта, но Фаэрланн снова поднял руку и, когда все замолчали, сказал:
— Я услышал два предложения от эльфов, и одно от друга эльфов. Но разве Ондет уже не принял его? Он согласился на ваши условия и выполнял их.
— Так он и делал, — согласился маг.
— И сколько лет просуществовал такой мир?
— Двадцать лет.
Моему отцу было шестьдесят. Он провёл здесь треть своей жизни, занимаясь фермерством и соблюдая законы эльфов, оставляя землю в неизменном виде, так?
Барабл кивнул.
— Лорд Илифар, — сказал Фаэрланн, поворачиваясь к старому эльфу, — Могу я спросить — сколько вам лет?
Эльф улыбнулся.
— Я понял вашу точку зрения, но нет, эта земля не была такой же треть моей жизни назад. Когда я только прибыл, мы вынуждены были сражаться с опасными хищниками. Популяция буйволов сократилась втрое, а твой отец лично принял участие в битве с одним из последних совиных медведей. Некоторые эльфы стали уходить на север, в Кормантор, и было бы глупо заявлять, что земля осталась неизменной.
— То есть, вы доверили надсмотр за участком земли моему отцу.
— Да, Ондету. Но его больше нет с нами.
— Он живёт во мне, — твёрдо сказал Фаэрланн. — И я готов взять на себя его обязанности.
— Мы предложили корону твоему отцу, — выплюнул Оторион, — а он бросил нам её обратно.
За спиной Фаэрланна раздался шёпот. Никоторые жители Сюзейла знали об этом, но, в основном, все думали, что это были простые слухи.
— Мой отец отказался от короны не потому, что не хотел выполнять условия договора, а потому, что не хотел быть марионеткой в руках эльфийского совета. Я верно говорю, маг?
— Достаточно близко к правде, — ответил Барабл с беспокойным выражением на лице. Фаэрланн воспринял его как хороший знак.
— Правление, навязанное эльфами, немногим хуже правления, существующего с позволения эльфов, — ответил Илифар.
Фаэрланн повернулся к людям и спросил:
— Друзья, эти эльфы не хотят относиться ко мне серьезно. Вы знаете меня почти всю мою жизнь. Скажите — достоин ли я вашего доверия?