— Не знаю… Просто дай слово!
— Я тебе его уже дал, или забыл? Пей, Зандер, а то мне одному пить как-то неловко.
Герт налил себе еще и, дождавшись, когда Зандер поднимет свой стаканчик, выпил.
— Ты ведь знаешь, про войну Чеана с империей?
— Зандер, это случилось сорок лет назад! — не поверил своим ушам Герт. — Кому это теперь интересно?
«Одному мне, наверное!»
— Много кому! — Зандер наконец выпил и его ощутимо повело. — Ты этого знать… Ты не можешь знать… Это, Карл, как круги на воде. Б… Бросил камень — и пошли к… круги. Мой дед жил тогда… в империи. И он воевал. Но… Ох, ты ж! Ты… Ты уверен, что сможешь меня дотащить?
— Ты же видел, — пожал плечами Герт, — я и без сознания на ногах стою!
— Голова… — пожаловался Зандер. — Но, вообще-то, неплохо! Тепло и… весело! Налей еще! А дед… Он, знаешь ли, воевал на стороне Чеана и… Он состоял в родстве с одним человеком… Таким человеком…
«Он состоял в родстве с маршалом де Бройхом. — кивнул мысленно Герт, — Этого достаточно!»
— В конце концов, ему пришлось бежать из империи, ему и его людям… — Зандер наклонился над столом, и Герт почувствовал на лице его горячее дыхание. — А в Суре у нас поместье… То есть, это бабкино поместье было. Так мы и стали де Бройхами, но дома… и вообще, в поместье мы чаще говорим по-чеански, чем по-сурски…
«Ад и преисподняя! — Герта словно ледяной водой окатили. — Кем же надо было быть его деду, чтобы имя де Бройхов показалось менее опасным?!»
— Де Бройх, значит… — сказал он вслух. — А сейчас что же с места снялись? В Суре ведь тихо, как я слышал. Ни войны, ни глада, ни мора.
— Нас нашел дальний родственник, — как ни странно, энтузиазма в голосе Зандера Герт не услышал. — Он позвал нас к себе.
— Богатый? — Герт все-таки разлил бренди, но твердо решил, что «еще по одной, и на боковую»!
— Вроде того! — Зандер «махнул» бренди и откинулся на стенку. — Не позвал. Приказал приехать…
— А послать?
— Таких, не посылают.
— Ладно, — кивнул Герт. — Еще по одной на посошок…
— Все, Карл! — остановил его Зандер. — Я…
— Как скажешь! — Герт встал, обошел стол и, подойдя к Зандеру, рывком поднял его на ноги.
— Не так резко! — паренька качнуло, и вместо благодарности он обиженно надул губы. — Зачем ты меня трясешь?!
— Идти можешь?
— Вроде бы, да…
— Тогда, пошли!
Но шел Зандер с трудом. Скорее, он висел на Герте. Впрочем, Карл был крупным парнем, да и окреп за время своего путешествия. Так что, — худо-бедно, — он доволок Зандера до кровати, сбросил на левую половину, освободил от плаща и сапог, и только после этого блаженно развалился рядом…
Он проснулся ночью. Глаз не открывал. Лежал в той же позе, в какой, по-видимому, и заснул. Лежал, дышал ровно, словно бы, все еще спал. «Слушал», и твердо знал, что на дворе ночь. Там темно, а вот в комнате — нет. Свеча еще не догорела, а погасить ее, он, засыпая, забыл.
Пламя свечи колеблется на сквозняке. Свет мерцает и меняет цвет от белого до оранжевого, и тени бегут по стене…
Вот кавалер, а вот и дама. Он высок и широкоплеч, она тонка и изящна, и невероятно привлекательна.
«Соблазнительна… Желанна… Я сплю?»
Но, скорее всего, он не спал и не бодрствовал, находясь в узком зазоре между сном и явью, где все возможно, но где ты все-таки не лишен свободы воли.
А тени между тем вели на стене какой-то сложного рисунка танец. То ли к схватке готовились, кружа вокруг места, где им предстояло сойтись, то ли, и впрямь, танцевали.
«Или просто не знают, что им друг с другом делать…»
И только он так подумал, как вдруг увидел очевидное: ту правду, которую пытался избегать. Не кавалер и дама вели свой немой поединок на беленой стене. Мужчина и юноша, вот в чем дело. Один — высокий и широкоплечий, зрелый, с темным шлейфом опыта за спиной, второй — юный, открытый будущему, почти такой же высокий, но тонкий и изящный, как девушка.
«Любовь зла!»
Юноша обернулся, и Герт узнал Зандера. Узкое лицо… или, следует сказать, овальное? Изысканный, истинно аристократический рисунок черт, изящный очерк тонких губ, прямой нос, высокие скулы, большие глаза… Чего было больше в этом лице — соблазнительной женственности, так часто свойственной юности, или мужественности, проступающей в рисунке плотно сжатых губ и в решительном выражении кобальтово-синих глаз? Герт не знал. Но в тот момент он и не желал ничего знать. Лишнее знание — многие печали, как говорили в старину.
Герт открыл глаза и увидел Зандера. Юноша склонился над ним, словно рассматривал спящего. Черные волнистые волосы свесились вниз, едва не касаясь лица Герта. Рот приоткрыт, дыхание хриплое и прерывистое, глаза распахнуты и блестят…