Отец очень устал с дороги, но соскучившись по сыну, отдыхать отказался и настоял, чтобы десерт подали в библиотеку, где можно было поговорить.
Здесь под кофе и шустовский коньяк, в хрустальном графине с так знакомым в ХХI веке названием «Белый аист» наконец отец и сын смогли пообщаться.
Отцу было интересно все, чем живет его сын, его состояние после ранения, новости в родном полку, где оставались еще его сослуживцы, здоровье многочисленных знакомых и дальней родни. Как обычно бывает в настоящем мужском разговоре, вскоре перешли к вопросам политики, да и все, происходящее вокруг не давало возможности обойти эти темы.
Отец, давно не бывший в Росси, слушал внимательно. Его отнюдь не радовала та обстановка, сложившаяся в стране, слишком либеральный курс, приведший к событиям, происходящим в настоящее время. Он считал, что «мельчание» дворянства, традиционно считавшиеся опорой трона, заигрывание с интеллигенцией, которая не только не имеет под собой духовных корней, но зачастую еще и бравирует этим, неминуемо должно было привести к этому взрыву.
— В России даже самая крепкая физическая часть нации, духовенство, пройдя через интеллигенцию, мельчает и вырождается, дает хилое, золотушное, близорукое потомство. А господа Мирский[20] и Сольский[21] слишком увлеклись идеями своего духовного учителя, Лорис-Меликова[22]. Его вера в доверительные отношения с чернью — вот причина всего этого.
— Отец, но в Северо-Американских Соединённых Штатах, откуда ты приехал, разве не представители различных сословий управляют государством? И вроде не плохо у них получается.
— Этот опыт совершенно не подходит России, — завелся отец, — неужели не ясно, что самодержавие — это основа, стержень России, оно имеет не только политический, но и религиозный характер, а приглашение выборных представителей к управлению государством означает ограничение самодержавия. Никто не вправе ограничивать власть, возложенную на самодержца свыше, никак нельзя позволить представителям общественности распоряжаться ресурсами государства, — разошелся родитель, — Россия — это империя, в другой ипостаси она существовать не сможет, и управлять ей сможет только сильная власть, только самодержец, а не толпа говорунов без роду и племени.
— Да, но если самодержец, которому богом уготовано управлять страной совершенно не подходит этой цели, если он откровенно слаб, что тогда? Вот в Северо — Американских Соединенных Штатах, насколько я знаю, сильная президентская власть, ненамного меньшая, чем у царя, но как только он перестает удовлетворять требованиям руководителя, народ призывает другого на его смену, — попытался возразить я ему.
— Но где гарантия, что на смену одному, чем-то не устраивавшему определенным требованиям, на волне болтовни и популизма придет совершенная пустышка? — парировал отец, — Нет, уж лучше богом данная династия самодержцев, чем выборы так называемых представителей, которые наобещают с три короба, благо ответственности за это им не нести. А еще и чтобы эти выборные занимались изданием законов…
Он вдруг замолчал и пристально посмотрел на меня.
— Александр, я не узнаю тебя. Ты раньше никогда не интересовался политикой, на тебя так повлияли эти события?
— Ну, скорее это политика занялась мной. Трудно быть в стороне от всего этого, если вокруг кипят такие страсти. Даже в голову, вон ударяет… , - попытался пошутить я.
— Но ты солдат, сын, а не дело солдата участвовать во всем этом. Наше дело — родину защищать, — как то просто произнес отец такие знакомые по прежней жизни слова, — да и привлечение войск, тем более гвардии… не гоже это… , для этого есть полиция, жандармы, казаки, наконец!
— Наверное, ты прав, отец. Но и быть в стороне и делать вид, что тебя это не касается… , - я помолчал, и вздохнув, продолжил, — я просто не желаю, чтобы страна развалилась в результате действий кучки так называемых «радетелей за благо народа», которых никто не прижмет к ногтю. Вот и надо здесь применить эту власть, что бы в зародыше подавить эти поползновения, а не доводить все до бунта. Власть не успевает за жизнью, привыкли думать, что забитому крестьянину показал кнут, а потом поп прочел проповедь в церкви, вот и все решение проблемы. Нет! ХХ век — это век развития промышленности, которой нужны ресурсы, и человеческие и природные. Россия богата этим, но как так получилось, что промышленность страны более чем на половину принадлежит иностранцам, а наши, русские нувориши здесь только умножают свои капиталы.
20
Князь Пётр Дмитриевич Святополк-Мирский (1857–1914) — министр внутренних дел Российской империи.