Выбрать главу

— … Пью за здоровье Его Высокопревосходительства генерал-адьютанта князя Николая Александровича Белогорьева! Пью за здоровье корнета князя Александра Николаевича Белогорьева! Ваше здоровье, господа!

Произошла смена блюд. Подали жаркое, и вестовые в белых рубахах окружили обедающих, держа в руках большие подносы с бокалами шампанского и бутылки, завернутые в ослепительно белые салфетки. Официоз немного спал, обстановка стала более спокойной, какой то душевной. Командир полка, с разрешения отца, как старшего по званию, дал разрешение присутствующим покидать стол. Сначала потянулись любители покурить, потом просто проветриться. По углам стали собираться кучки по интересам. Командный состав держался особняком, ведя неспешные беседы за жизнь. Отец изъявил желание осмотреть казармы. Это было как нельзя кстати. После их ухода вестовые навели порядок за столом, поставили самовары, на закусочном столике водку и вина заменили коньяком, ликерами, наливками.

Юра Лишин, взяв гитару, попытался исполнить мой репертуар, но вышло не очень. Молодежь попросила спеть «Все говорят, что пить нельзя. Присутствующие на моей вечеринке постоянно ее напевали и она заинтересовала многих. Мое исполнение ожидаемо было принято на «ура».

Вернулись после обхода казарм командиры с отцом. Он, вспомнив молодость, родную казарму, расчувствовался и решил передать в дар на нужды нижних чинов три тысячи рублей. Надо сказать, это была очень значительная сумма для того времени, например мое денежное довольствие составляло всего 76 рублей в месяц.

Начался своеобразный второй этап сегодняшнего мероприятия, официальное поздравление меня с награждением орденом. Все проходило в режиме фуршета, вестовые обходили с присутствующих с подносами с шампанским и другими напитками. Было сказано много добрых слов, пожеланий, напутствий. Говорили о «героическом» поведении при защите основ порядка 9 января, о событиях минувшей ночи, о спортивных способностях, успехов в музицировании. Поднимали тосты, пили шампанское, поздравляли. Было видно, что отцу было очень приятно все это слышать, он гордился мной и сидел растроганным.

Потом виновника торжества, то есть меня, всего такого положительного, попросили исполнить что нибудь, подходящее к моменту. Мне вспомнилась песенка про кавалергардов, в меру грустная, лирическая. Пришлось, правда, заменить кавалергардов на кирасир, но смысл от этого не изменился.

У кирасира век не долог, и потому так сладок он. Поет труба, откинут полог, и где-то слышен сабель звон. Еще рокочет голос струнный, но командир уже в седле… Не обещайте деве юной любови вечной на земле!
Течет шампанское рекою, и взгляд туманится слегка, и все как будто под рукою, и все как будто на века. Но как ни сладок мир подлунный — лежит тревога на челе… Не обещайте деве юной любови вечной на земле!
Напрасно мирные забавы продлить пытаетесь, смеясь. Не раздобыть надежной славы, покуда кровь не пролилась… Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле… Не обещайте деве юной любови вечной на земле!

Песня пришлась к месту, на миг воцарилась тишина. Никто не хотел нарушать ее, как бы пропуская через себя смысл услышанного. Глаза отца предательски заблестели. Видно, что он вспоминает прожитое, молодость, одетую в кирасирский мундир, «сабель звон», да и «шампанское рекою». Вспоминает свою прожитую жизнь, свою печальную судьбу, молодую любимую жену, мою мать, которую я не знал, всю трагедию этой любви. Отец подошел ко мне и крепко обнял. У меня тоже проступили слезы на глазах.

— Господа офицеры! — голос полковника фон Вольфа заставил вздрогнуть всех, возвращая к действительности, — позвольте поднять бокал за наш лейб-гвардии Кирасирский Его Императорского Величества полк, за ветеранов полка, за командный состав полка, за молодежь, продолжавшую славные традиции полка! За Вас, господа!

Все подобрались, звякнули шпорами, подняли бокалы с шампанским и молча осушили их.

Разговор зашел о продолжавшейся кампании на Дальнем Востоке, о войне с Японией. Все уже были в курсе о сфере деятельности отца, поэтому было интересно узнать из первых уст о положении дел. До нас уже стали доходить слухи о трагедии под Мукденом[49]. Разговор зашел о героизме и самопожертвовании русских солдат. Мне вдруг вспомнилось бессмертное произведение Расула Гамзатова и я опять взял в руки инструмент.

Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю эту полегли когда-то, А превратились в белых журавлей.
вернуться

49

Наиболее масштабное, и самое кровопролитное сражение периода русско-японской войны. Суммарные людские потери сражающихся армий превысили 160 тысяч человек.