Его разбудило шарканье шагов. В коридоре отрывисто звучали голоса. Савин вмиг очнулся и резко поднялся с койки. Он снова посмотрел на Хватова, но теперь уже другим взглядом. Это был отчаянный взгляд, в котором смешалось чувство мести и отваги. В секунды корнет перескочил на свою койку и притворился спящим.
Погремев ключами, в отделение неторопливо вошли другие санитары, впустив запах свежего табака.
— Который из них-то? — почесал свою плешивую голову один из вошедших и уставился на спящего Савина.
— Кажись, этот, — зевнул второй.
Он подошёл к спящему и кулаком грубо толкнул его. Савин сделал вид, что проснулся, и застонал в ответ.
— Фамилия! — то ли приказал, то ли спросил санитар с длинными усами.
— Савин, — тихо простонал больной, краем глаза внимательно наблюдая за происходящим.
В этот момент приступ кашля сотряс его, и Николай скорчился, напугав санитаров. Его брезгливо откинули к стене, не желая подхватить заразу.
— Не этот. Тот, значит, — лысый показал на лежащего у стены мёртвого Хватова. Второй санитар направился к нему.
— Ишь, умник нашёлся. Давай, вставай! На эшафот скоро, — в голосе санитара слышались ненависть и презрение.
Но тело Хватова не реагировало на толчки, и санитар испуганно отшатнулся. Понимая, что заключённый умер, он устало вытер лоб и посмотрел на напарника.
— Помер, — заключил тот, пожав плечами.
— Беги, доложи начальству. А я за мешком пока, — приказал санитар с усами, и они оба вышли.
Как только дверь за ними закрылась, Савин поднялся и подошёл к двери. Но тут снова послышались шаги в коридоре, и Савин метнулся назад к своей койке.
Один из санитаров вернулся с главным доктором, который сразу направился к телу Хватова. Седовласый врач нагнулся над умершим, посмотрел его зрачки, пощупал пульс и, убедившись в смерти пациента, со вздохом произнёс:
— Всё, можете готовить.
Затем доктор направился к неподвижно лежащему Савину, который сквозь слегка приоткрытые веки наблюдал за происходящим. Врач пощупал его пульс и бодро, слегка посмеиваясь, заключил:
— Живой! Может, тобой будут народ на казни развлекать?
Савин оставался лежать недвижно, пока врач не покинул палату. Тем временем санитар стал нехотя заталкивать тело умершего Хватова в мешок из грубой ткани. Его лицо было напряженным, губы брезгливо кривились — не каждый день приходилось забирать труп из лазарета.
Санитар осмотрел комнату и недовольно пробурчал:
— Чёрт, верёвку забыл.
С этими словами он направился к двери. Ум Савина сработал молниеносно. Оставшись один, корнет живо встал. Затем, приложив немалые усилия, вытащил тело Хватова из мешка и переложил его на свою койку лицом к стене. Ещё раз на прощание посмотрел на друга и накрыл его одеялом. Сам же быстро влез в мешок и притворился мёртвым. Вскоре снова вошли санитары. Один из них сразу же крепко связал мешок с трупом.
— Чего вылупился? Тащи, — приказал усач.
— Как же я его один потащу? — возразил напарник. — Одному вовсе несподручно!
— Курить-то ты один мастак, пока я тут пыжусь, — заворчал усатый и со всей силы сдёрнул мешок с кровати так, что Савин больно ударился головой о пол.
Стиснув зубы, Николай подавил стон боли. А санитары всё переругивались, ворчали друг на друга. В конце концов, они понесли мешок вдвоём. В тюремном дворе их ожидала специальная телега, которую в лазарете окрестили «труповозкой».
Взвалив мешок с трупом на телегу, усач с ловкостью вскочил на неё и хлестнул лошадь, направляя её в сторону выезда из тюрьмы.
В будке дежурил охранник. Сквозь сетчатые дырки в мешке Савин видел всё, что происходило на улице. Свежий воздух и вера в близкое освобождение придавали ему сил.
Так совпало, что у тюремных ворот торчал измождённый и оборванный Джон Форрест. В тюремных стенах он утратил былой лоск и выглядел, как бродяга. Двое конвоиров сопровождали его вместе с начальником тюрьмы, изъявившим желание лично присутствовать при освобождении британского подданного.
— Вам это с рук не сойдёт! Так с заключенными не обращаются, — кричал Джон Форрест, нервно размахивая руками.
Ему вторил полный, добротно одетый господин — видимо, адвокат. Но начальник тюрьмы держался вполне уверенно и бодро. Он любезно улыбался.