— Его не сюда. Его на тот свет перевели, — почесав лысый затылок, сообщил санитар.
Его слова вызвали новый приступ ярости у полицейского.
— Не уверен, что понимаю ваш извращённый врачебный юмор, совершенно неуместный, когда вы беседуете с начальником сыскной полиции, — зарычал Путилин.
Санитар испуганно втянул голову в плечи. Такого поворота он не ожидал. Неужто такой этот арестант важный, если его ищут даже после смерти? Санитар виновато посмотрел на начальника полиции и заговорил заискивающим тоном:
— Преставился ваш Савин. От чахотки. Сгорел, как спичка.
Санитар сокрушённо покачал головой, изображая глубокое сопереживание.
Путилин невольно почувствовал, что ему вдруг стало грустно. Как ни крути, этот Савин был парень талантливый — сметливый, артистичный, отлично в людях разбирался. Жаль, по плохой дорожке пошёл… Да, но с таким надо держать ухо востро, даже после его смерти!
— А могу я взглянуть на тело? — строго спросил Путилин.
— Конечно, ваше высокоблагородие, — понимающе закивал санитар и сопроводил следователя к койке, на которой лежало тело, накрытое серым казённым одеялом.
Он приподнял одеяло и кивнул:
— Вот он, ваш Савин. Прими господи его душу… Скоро отвезут тело на кладбище… уже второе за два дня.
Санитар поднял пальцы для крестного знамения, но перекреститься не успел. Из горла начальника полиции вырвался странный сдавленный хрип. Как будто Путилин хотел завопить, но от ужаса потерял голос.
— Ваше высокоблагородие… — испуганно спросил санитар. — Не дурно ли вам?
— Дурно! — с яростью выкрикнул Путилин. — Так дурно, что впору самому ноги протянуть! Какой же это Савин? Это Хватов! А где, чёрт побери, Савин?
— Вот же, — показывая на тело Хватова, ответил санитар. — А Хватов преставился вчера, — добавил он, глупо хлопая глазами.
Путилин выбежал из лазарета, злобно стискивая кулаки. Лицо его побагровело от ярости, глаза горели безумным огнём.
— Опять сбежал! — с ненавистью бормотал гениальный сыщик.
Тем временем пароход «Сюзанна» плавно шёл по Балтийскому морю. На покинутом берегу остались прошлое Савина, его потери и радости. Перед ним открывалась новая жизнь, в которой больше не будет полицейских участков и тюремных лазаретов. Море открыло корнету свои объятия и несло на волнах к новой, необычайной судьбе.
Будет ли она счастливой? Николай смотрел на звёзды, отражающиеся в воде, и упрямо шептал:
— Конечно будет!