В карете было слишком душно, и Савин решил приоткрыть окно. Он потянулся к ручке, но экипаж вдруг резко остановился, из-за чего корнета качнуло вперёд. Заветное кольцо выпало из его рук и покатилось под сиденье.
Савин заорал на извозчика что есть мочи:
— Эй, аккуратнее! Чего остановился? Я спешу! Поезжай давай!
Он заглянул под сиденье. К счастью, кольцо не пришлось искать долго — оно блестело в пыли рядом с левым сапогом Савина. Николай потёр драгоценность о брюки и уже собирался положить обратно в бархатную коробочку. Но дверца кареты вдруг распахнулась, и перед корнетом предстал полицейский. Он посмотрел на Савина так грозно, как на злостного преступника.
— Сударь, вам известно, кого вы остановили?! — сердито воскликнул Николай. — Закройте дверь, вы мне мешаете.
Но следователя Путилина не так-то просто было сбить с толку.
— Корнет Савин, вы обвиняетесь в краже драгоценностей из Мраморного дворца, — сурово произнёс он.
Эти слова показались Савину каким-то недоразумением.
— Какие ещё драгоценности? Я адъютант его высочества великого князя Николая Константиновича!
Корнет гневно скривился, чтобы придать уверенности своим словам.
— Уже нет, — отрезал полицейский и крепко ухватил Савина за локоть, побуждая выйти из кареты.
Корнет отдёрнул руку. Но тотчас же к нему подскочили ещё двое полицейских, скрутили его и выволокли из кареты, словно жалкого карманного воришку. Не понимая, в чём дело, Савин попытался вырваться из их рук. Поднялась возня. Обручальное кольцо, которое корнет не успел спрятать в карман, выпало из его руки и покатилось по брусчатке.
— Стойте, подождите! — закричал Савин, наклоняясь за бабушкиным подарком.
Но полицейские лишь крепче скрутили его и потащили к служебной карете.
— Кольцо, моё кольцо! — кричал корнет.
Теперь это были скорее крики отчаяния. Николай видел, как его единственная фамильная ценность провалилась в канализационный сток.
Полицейские запихнули Савина в чёрную карету.
Путилин расправил плечи и довольно потёр усы. Обернувшись к своему экипажу, он почтительно улыбнулся сидевшему внутри человеку. Тот одобрительно кивнул.
Савин невольно проследил взглядом за Путилиным. К своему изумлению, он обнаружил, что в экипаже следователя сидит великий князь. Тот мельком взглянул на Савина, но тут же отвёл взгляд и задёрнул шторку. Князя до сих пор терзали муки ревности. За то, что адъютант посягнул на его бесценную Фанни, князь не то что полиции — самому сатане отдал бы его без сожалений!
Полицейская карета покатила в полицейский участок, а тот, кто вполне мог спасти корнета, по-видимому, не желал заступаться. Савин сообразил, что арест был подстроен князем, и теперь ему остаётся только положиться на волю судьбы.
«Может быть, так надо… Вот только бы Фанни предупредить… ведь, поди, ждёт меня где-то», — размышлял Савин, пытаясь осознать случившееся.
14.
Грязный пол был скользким и холодным, как стекло. Босые ступни прилипали к чавкающей слизи, когда Савин с трудом брёл по затоптанному коридору. Лодыжки, закованные в тяжёлые кандалы, непривычно ныли. Савину казалось, что его ноги изо всех сил сжимают руки злобного великана. Острая боль от кровоточащих ран совсем измотала корнета, и он смотрел полудиким взглядом на таких же заключённых, как и он. На его шее краснели полосы от ударов, нанесённых плетью и прутьями. Тёмная арестантская роба мешком висела на нём, открывая отощавшие плечи.
Сегодня часть арестантов, в числе которых был и Николай Савин, привезли на железнодорожный вокзал в вагонное депо. По распоряжению суда их должны были отправить туда, куда никто не поехал бы добровольно. Конные полицейские то и дело хлестали осуждённых плетьми, заставляя их идти быстрее.
Железнодорожный состав, ожидавший каторжников, издали показался Савину уютным убежищем после вонючего барака, в котором его держали целый год. Яркий дневной свет дарил ему надежду. А её так не хватало в эти дни бесконечных допросов и жестоких избиений!
Савин страстно всматривался в толпу, ища знакомое лицо. Предчувствие не обмануло его — он заметил белое лицо Фанни Лир в обрамлении золотистых локонов. Она казалась нездешним существом, богиней, которая по-прежнему любит его. Душа Николая встрепенулась от восторга, и он что есть мочи закричал, вытягивая голову из строя:
— Фанни, Фанни, я здесь, здесь!
Корнет попытался взмахнуть рукой, но тяжёлый кнут конвоира мгновенно спустился на неё, вызвав жгучую боль. Савин зажмурился, стиснул зубы, но тотчас вновь начал всматриваться в лица провожающих. Увы, это оказалась другая девушка, просто похожая на Фанни. Сердце Николая сжалось от разочарования. Едва родившаяся искра надежды угасла, не оставив ни капли тепла.