Немецкая система офицерской подготовки в период между войнами также критиковалась за то, что слишком много внимания уделяла оперативным и тактическим вопросам и породила корпус офицеров-технократов. Как выразился Дэвид Спайрс, «офицеры, чьи усилия (достижения) ограничены узким миром тактики и технологии, рискуют оказаться в изоляции и будут неспособны оценить масштабные проблемы, влияющие на их внешний мир.»{471} Майкл Джейер утверждал, что технически ориентированное межвоенное поколение немецких офицеров «никогда не училось оценивать операции с точки зрения последовательной стратегию».{472} Но эти критики уходят от вопроса о том, может ли какая-либо система военного обучения или учебный курс подготовить квалифицированных специалистов в области стратегии. Хотя Зект действительно настаивал на том, что офицеры должны получить фундамент знаний в области тактики и оперативного искусства, было бы ошибкой считать, что в Рейхсвере игнорировали знания в области стратегии. Обучение офицеров Генерального штаба Рейхсвера включало лекции гражданских специалистов по политическим, международным и экономическим отношениям,{473} а курсы Рейнхардта давали возможность некоторым офицерам изучать политику и экономику в берлинском университете.{474}
Сейчас сложно реконструировать систему образования офицеров Рейхсвера в области стратегии, потому что основная часть такого обучения проходила неофициально, а не в рамках специальных курсов по стратегии. Инициированная Зектом программа ежегодных генеральских штабных поездок представляла собой своего рода инструмент образовательной программы и включала дискуссии на темы на темы большой стратегии. В ходе ежегодных зимних военных игр Генерального штаба, длившихся по два месяца, разбиралось большое количество вопросов международной политики и стратегии.{475} Настойчивые требования Зекта, чтобы все офицеры изучали иностранные языки, а также официальная поддержка и финансирование заграничных офицерских поездок демонстрируют понимание Зектом того, что офицеры должны обладать общими знаниями в сфере международных отношений.
Критика, говорящая о недостатке стратегического образования офицеров Рейхсвера, является попыткой объяснить сейчас бедность стратегического мышления генерального штаба Вермахта. Рейхсвер дал несколько высококвалифицированных стратегов, как например Людвиг Бек и Курт фон Гаммерштейн-Экворд, но Гитлер удалил этих специалистов. Возможно более правильное объяснение стратегической некомпетентности армейского руководства в ходе Второй мировой войны заключается в том, что Гитлер отстранил своих военачальников от принятия стратегических решений, но ни в коем случае не в недочетах системы обучения офицеров рейхсвера.
Ганс фон Зект хотел создать элитный офицерский корпус, способный реализовать на практике самую современную тактику взаимодействующих родов войск и управлять войсками, располагающими наиболее современными вооружениями — даже при том, что Германии недоставало войск и оружия. Подготовка и отбор офицеров в Рейхсвере достигли цели создания офицерского корпуса, сопоставимого и даже превосходящего офицерский корпус любой другой армии. Несмотря на свои недостатки — небольшой масштаб программы подготовки офицеров Генерального штаба и недостаточную подготовку офицеров в области мобилизации экономики — система обучения командного состава Рейхсвера создала эффективную базу для дальнейшего роста армии, создав офицерский корпус, чьи представители добивались успехов на современном поле боя практически в любых условиях.
Глава пятая.
Развитие современного вооружения
Версальское Соглашение запретило «изготовление и импорт в Германию бронированных автомобилей, танков и прочих подобных видов вооружения» (Статья 169). «Ввоз в Германию оружия, боеприпасов и военных материалов любого рода должен быть строго запрещен» (Статья 170). Было запрещено производство отравляющих веществ (Статья 172), также как и было нельзя иметь зенитную артиллерию (Статья 169). Не разрешалось иметь никаких самолетов (Статья 198), и кроме некоторого количества тяжелых орудий, установленных в крепостях, армии разрешалось иметь не более двухсот четырех 77 мм орудий и восемьдесят четыре орудия калибра 105 мм. Армия также могла иметь не более 792 тяжелых и 1 134 легких пулеметов, а также максимум 252 миномета.{476} Для наблюдения за выполнением условий Версальского Соглашения по разоружению в Германию была направлена Межсоюзническая военная контрольная комиссия в составе 337 офицеров и 654 солдат. Комиссия оставалась в Германии до 1927 года.{477}
Политика немецкого правительства, которая начиная с 1919 года была направлена на ревизию и изменение условий Версальского соглашения, оказалась малоуспешной в этом отношении. Булонскими дополнениями, подписанными в июле 1920 года тайной полиции разрешалось приобрести 150 бронированных автомобилей, а Рейхсверу — 105 «бронированных транспортеров пехоты,» которые по сути также были бронированными автомобилями.{478} Парижские Воздушные Соглашения 1926 года сняли строгие ограничения Союзников на немецкую авиационную промышленность. Но в целом процесс пересмотра Версальского Соглашения шел медленно. Немецкие политические деятели, за исключением левого «антимилитаристского» крыла социально-демократической партии и коммунистов, не желали видеть Германию разоруженной, а страну с такой армией, которая могла служить лишь в качестве пограничной охраны и сил по поддержанию внутреннего порядка. Таким образом, со дня вступления Версальского соглашения в силу политикой Рейхсвера было уклонение от выполнения условий по разоружению и их нарушение, а также продолжение разработок и производства целого диапазона современных видов вооружений. Гражданские политические лидеры знали о секретной программе перевооружения Рейхсвера и последовательно поддерживали ее, выделяя скрытые ассигнования Рейхстага на реализацию проектов Рейхсвера. Такие умеренные и демократические политические деятели как президент Фридрих Эберт а также канцлер и министр иностранных дел Густав Штреземанн были стойкими сторонниками секретной программы перевооружения.{479}
Немецкие производители вооружений уклонялись от выполнения условий Версальского соглашения разными способами. Одним из самых эффективных способов была организация иностранных филиалов и перенос производства оружия за пределы страны. Такой путь очень эффективно использовал Крупп. В 1921 Крупп приобрел контроль над шведской корпорацией «Bofors» и отправил немецких специалистов по конструированию и производству оружия в Швецию, чтобы разрабатывать там различные виды вооружений для Рейхсвера. Крупп также организовал успешный филиал в Голландии, Siderius A.G., с целью накопления там резервов артиллерийского вооружения и продолжения традиций крупповского судостроения.{480} Корпорация Rheinmetall купила контрольный пакет компании Solothurn A.G. в Швейцарии, ранее занимавшейся производством часов, и в 1920-ых создало на ее базе производственные мощности по изготовлению пулеметов.{481} Самой большой программой по перенесению разработок и производства оружия за пределы Германии, было сотрудничество Рейхсвера с Советской Россией, продлившееся с 1921 по 1933 год. Инициатором программы был фон Зект. Уже в 1919 году он начал зондировать почву в отношении тогда еще враждебного Советского Союза через своего турецкого друга Энвера-пашу. В 1920–21 году фон Зект сформировал внутри Информационного отдела Войскового управления специальный штаб, известный как специальная группа R (Sondergruppe R), и назначил миссию по ведению переговоров о возможности совместного производства вооружений и создании в России авиационного и танкового учебных центров. В качестве представителя Генерального штаба при советском правительстве в Москве Зект назначил полковника фон дер Лит-Томзена, бывшего начальника штаба военно-воздушных сил. Взаимоотношения с Россией, установленные Зектом, должны были сыграть главную роль в развитии германских авиации, бронетанковых войск и химического оружия в межвоенный период.{482} С точки зрения развития системы вооружения германской армии, условия по разоружению, прописанные в Версальском соглашении, были и выгодны и невыгодны для Рейхсвера. Недостатков было много. Все новое оружие должно было разрабатываться дома или за границей в большой тайне, бюджетное финансирование программы перевооружение должно было быть тщательно скрыто. Программа создания опытного образца немецкого танка развивалась медленно, потому что отдельные компоненты производились небольшими группами рабочих и проектировщиков, поклявшихся сохранять тайну, производство техники шло в секретных закрытых мастерских, чтобы об этом не узнала Межсоюзническая военная контрольная комиссия и ее осведомители. Поскольку танки не могли открыто пройти испытания в Германии, они отправлялись в Россию, что требовали значительных затрат. Конструкторы и инженеры-производители не могли присутствовать во время испытаний танков в российско-германском танковом центре в Казани, чтобы своевременно выявлять дефекты и сразу же отправлять такни на завод для устранения выявленных недостатков.{483} Однако принудительное разоружение и строгие ограничения в отношении вооружения германской армии в соответствии с условиями Версальского соглашения дали Германии и несколько реальных преимуществ. Германия в отличие от союзников не была обременена огромными запасами устаревшего вооружения. Большая доля союзной техники — самолетов, танков, артиллерийских орудий, пулеметов и другого снаряжения, устарела уже к 1918 году — но с такими запасами материальной части в течение длительного периода было сложно добиться закупок новой военной техники. Поэтому в течение многих послевоенных лет союзники были вынуждены приспосабливать тактику своих войск к имеющемуся в наличии оружию, тогда как германская армия была свободна в своем стремлении, сначала разработать новые тактические идеи, а затем создать под них соответствующую систему вооружения.