— О чем ты думаешь, мой повелитель? — спросил Трандуил, прервав воспоминания короля.
Орофер перевел задумчивый взгляд с золотых птиц балдахина на прекрасное лицо юного принца. Ему не хотелось рассказывать сыну о том давнем приключении: даже сейчас, когда они оба — и Трандуил, и он сам — знали о чувствах друг друга, король желал оставить между собой и сыном невидимую преграду. Пусть Трандуил не думает о том, что его венценосный отец тоже когда-то был неопытным мальчишкой — и совершал свойственные юности безрассудства. Пусть в памяти принца Орофер навсегда останется великим королем, чьи решения мудры и непогрешимы… И Орофер ответил:
— Я думал о тебе, сын. О тебе и Эстелире. Не спеши хмуриться, мой ревнивый принц, — сказал он, заметив, как потемнело лицо Трандуила. — Я размышлял о том времени, когда ты станешь королем. Я верю, что ты будешь достойным преемником… Решительности и отваги тебе не занимать, так же как и поистине королевского властолюбия, — Орофер с улыбкой потрепал Трандуила по щеке. — Я знаю, ты никогда не забудешь о чести моего рода и никогда не покроешь позором наш дом, но твоя гордость… твоя гордость, которую я тоже хвалю… может помешать тебе править, — Трандуил хотел что-то возразить, но не посмел перебивать отца. Орофер продолжал: — В нынешние времена нам, увы, всё чаще приходится иметь дело с людьми. Они повсюду — и мы волей-неволей вынуждены торговать с ними и заручаться их поддержкой в войнах… А как известно, люди вероломны, нестойки и мелочны. К ним нужно найти подход — а я подозреваю, что ты, с твоей гордостью, не станешь хитрить и заискивать. Более того, я и сам не желаю, чтобы мой сын уподоблялся этому племени лукавых предателей. Вот почему я и привез тебе Эстелира. Он человек — и притом эсгаротец; наблюдая за ним я убедился, что он унаследовал все качества своего дурного племени. Но всё же в нем течет наша кровь — благодарный за нашу милость, он будет служить нам верой и правдой; и когда ты унаследуешь мою корону, Эстелир станет выполнять за тебя всю грязную работу, недостойную короля эльфов.
Слова отца о «грязной работе» пришлись по душе Трандуилу: значит, вот как отец «ценит» своего бастарда! Довольный, Трандуил прильнул к отцу, положил голову ему на плечо и спросил, рассеянно поглаживая шрамы на его груди:
— Отчего ты думаешь, что эсгаротский полукровка останется верен мне после того… после того, как… — Трандуил замялся, не зная, как сказать о смерти отца.
— О, я очень сомневаюсь, что Эстелира опечалит моя кончина, — сказал за него Орофер. — Конечно, сейчас он всеми силами старается мне угодить — боится, что я прогоню его обратно; но я догадываюсь, о ком он думает на самом деле, когда отдается мне, — с этими словами Орофер шутливо ущипнул сына.
Трандуил поднял голову и с удивлением посмотрел на отца. Он по-прежнему не испытывал к единокровному братцу ничего, кроме ненависти, но принцу польстило, что отец так свободно и откровенно обсуждает с ним своих любовников, словно со старым другом вроде Глорфинделя. А кроме того, принц позлорадствовал, что Орофер говорит о своем бастарде в столь пренебрежительном тоне.
— Он думает обо мне? Как ты узнал? Он признался тебе в этом? — не удержался Трандуил от расспросов.
Орофер рассмеялся его любопытству.
— Разумеется, нет. Эстелир слишком хитер, чтобы признаваться мне в чем-то подобном. Ему прекрасно известно, от кого сейчас зависит его судьба. Но я видел, как он смотрел на тебя тогда, во дворе для тренировок; и после, стоило лишь кому-нибудь произнести вслух твое имя, он вздрагивал и краснел… А еще он стащил у меня твой портрет.
— Стащил мой… — лицо Трандуила озарилось улыбкой. — Я не знал, что отец хранит мой портрет, — сказал он, обрадованный — и, наклонившись, сладко поцеловал Орофера в губы. — А знаешь, — лениво протянул Трандуил, откидываясь на спину, — донельзя гордый тем, что отец так влюблен в него, — если желаешь, вели позвать сюда этого… Эстелира или как его там. Я твой почтительный сын и не стану идти против королевской воли. Ты хочешь, чтобы я сделал своим слугой безродного эсгаротского полукровку — так я покоряюсь слову моего возлюбленного повелителя. Пусть он послужит мне на ложе — для начала, — и Трандуил взглянул на отца дразнящим взглядом, будто проверяя, как далеко тот позволит ему зайти.
Смеясь, Орофер поцеловал его в шею.
— Почтительный сын, значит? А не боишься, что я тебя выпорю за такую почтительность? — сказал он Трандуилу в перерыве между поцелуями. Орофер чувствовал, что снова начинает возбуждаться. Принц опять становился непозволительно дерзким — но как же эта мальчишеская дерзость заводила короля! Не прекращая ласкать Трандуила, Орофер кликнул хоббита, ожидающего приказаний за дверями королевской опочивальни, и велел немедля привести Эстелира.
========== 21. Бастард ==========
Отворились двери. Кто-то неуверенно вошел в опочивальню — Трандуил, возлежавший среди подушек под помпезным балдахином с золотой бахромой, не пожелал даже приподняться и следил за вошедшим из-под полуопущенных ресниц. Тот сделал несколько шагов и остановился, пораженный открывшейся его глазам картиной: юный зеленолесский принц, обнаженный, прекрасный, с кожей белой как снег, с губами алыми как кровь, лежал перед ним так близко, что стоило руку протянуть — и коснешься его совершенного тела… Жаркая волна нахлынула на Эстелира и отозвалась тяжестью в паху. Страшась выдать свое возбуждение, он поспешно отвел глаза.
А Трандуил тем временем рассматривал его. Тонкий, узкоплечий, необычно высокий для человека, его мнимый соперник был, пожалуй, все-таки красив, а едва уловимая неправильность в лице даже сообщала облику полукровки особую прелесть. У него были светло-русые волосы — Трандуил никогда не любил этот цвет — и при этом темные брови и ресницы, странное и — как мстительно подумал принц — неприятное сочетание. Впрочем, всё в этом юноше — даже его необычная красота — внушало Трандуилу чувство гадливости. Он разглядывал навязанного ему «брата» и испытывал необъяснимое отвращение ко всему его облику — даже к его светло-серым, почти прозрачным, глазам, так предательски похожим на глаза короля Орофера. С удовлетворением заметив смятение эсгаротского полукровки, Трандуил приподнялся и одарил его ослепительной злой улыбкой.
Эстелир еле слышно ахнул. Не зная как поступить, он оглянулся на короля.
— Я поведал моему сыну о твоих… эсгаротских умениях, — сказал Орофер, — и принц пожелал тоже их изведать. Я отдаю тебя ему на эту ночь. Не разочаруй моего сына, Эстелир, — и король подтолкнул его к ложу.
Эстелир промолчал. Сжав зубы и уперев невидящий взгляд в золотую птицу, вышитую на балдахине, он принялся раздеваться. Его бросило в жар от стыда и унижения — снова, как и в родном Озерном городе, в нем не видят ничего, кроме мальчика для порочных утех, которого можно одолжить, передать другому, подарить, как вещь… Покидая Эсгарот, зловонный, ненавистный, Эстелир надеялся, что во дворце лесного короля наконец-то обретет то положение, коего всегда был достоин. Оглядываясь на рыбаков, насквозь пропахших рыбой, на шумных торговцев, на горлопанов-кабатчиков, Эстелир рисовал себе в мечтах жизнь среди эльфов Зеленолесья — именно их, а не грязных горожан, Эстелир считал своими истинными сородичами. А после, в первый же день во дворце, он узнал любовь — словно яркое пламя она озарила маленькое черное сердце эсгаротского полукровки. Даже отдаваясь королю Ороферу, Эстелир грезил о своем прекрасном возлюбленном. Когда-нибудь — думал Эстелир — он обретет счастье. Ибо он уже добился столь многого: вырвался из трясины Озерного города, приблизился к самому королю эльфов, поселился в его дворце, как мечтал когда-то… А теперь все его мечты рухнули в одночасье — и более всего Эстелира терзало то, что несмотря на учиненное ему унижение он ликовал, предвкушая ночь с принцем Трандуилом.