— Пожалуйста, не смотри, — проговорил он умоляюще. — Я не хотел, чтобы ты увидел… мой изъян.
— Изъян?! Ты считаешь это изъяном? — изумился Трандуил, по-прежнему любуясь своим чудесным открытием. — Клянусь, мой лорд, — это самое прекрасное, самое соблазнительное и самое волнующее зрелище на свете! — и принц, склонившись над ним, нежно поцеловал головку члена.
Келеборн протяжно застонал. Сам того не желая он поддал бедрами вверх, отчего член скользнул Трандуилу в рот — тот с готовностью обхватил это чудо губами. Не дав Келеборну опомниться, он принялся насаживаться ртом на его необыкновенное орудие, пробуя, насколько глубоко сможет его взять. С каждым разом Трандуил принимал его всё глубже — и теперь Келеборн уже сам, не в силах сдерживаться, проталкивал член ему в горло. В какой-то момент Трандуил почувствовал, что задыхается; он выпустил член изо рта и сделал несколько жадных вдохов, с усилием загоняя воздух в легкие. Сердце бешено колотилось. Горло саднило, но когда принц смотрел на блестящий от слюны член Келеборна, на этот великолепный толстый ствол с крупной точеной головкой, ему нестерпимо хотелось вновь вобрать его в себя… У Трандуила перехватило дыхание от пришедшей на ум мысли. Вздрагивая от нетерпения, он поискал взглядом и, приметив сосуд с душистым маслом для светильников, подтянул его к себе.
— О, мой принц, что ты задумал? — прошептал Келеборн, испуганно следя за тем, как Трандуил дрожащими руками откупоривает сосуд.
Трандуил щедро плеснул масла на член Келеборна — прямо-таки залил его. Отставив сосуд, принц скользнул замасленными пальцами в свой анус, торопливо себя подготавливая. Ему было немного страшно — даже сейчас Трандуилу не верилось, что он сможет принять такого исполина; но он желал, отчаянно желал почувствовать его в себе… Приподнявшись над вздымающимся членом Келеборна, он начал медленно присаживаться, дрожа от предвкушения и затаенного страха. Вот скользкая от масла головка прижалась к его анусу. Надавила — Трандуилу еще не было больно, но всё в нем сжалось, предчувствуя боль. Еще немного, и громадное орудие войдет в него…
— Подожди, — руки Келеборна подхватили Трандуила прежде, чем он опустился на член. — Я не хочу… так. Не хочу причинять тебе боль, — Келеборн потянул Трандуила вниз, заставляя лечь рядом с собой. — Ты такой страстный, мой принц… Такой… дерзкий, — шептал он, покрывая тело Трандуила нежными поцелуями. — Я знаю, ты жаждешь познать это наслаждение… И я тоже, я тоже жажду тебя еще с того мгновения, когда увидел тебя в первый раз, мой пылкий, нетерпеливый мальчик… Но мы не должны спешить… Не будем превращать наслаждение в пытку… — Келеборн уложил Трандуила набок и прижался к его спине, продолжая успокаивающе шептать ему что-то — принц уже перестал вслушиваться в слова, просто наслаждаясь близостью, ласковыми прикосновениями Келеборна, его голосом, теплым дыханием на своей шее… Трандуил закрыл глаза.
Убаюканный шепотом Келеборна, он не сразу понял, что тот уже овладел им сзади. Келеборн вошел неглубоко — меньше, чем на треть — и Трандуил ощутил лишь приятную наполненность, а не ослепительную боль, как ожидал. Должно быть, любовные утехи с отцом, которым он предавался при каждой возможности, не прошли даром — да и Келеборн, его нежный Келеборн, оказался внимательным и заботливым любовником. Каждый раз, проникнув чуть глубже, он надолго останавливался, чтобы Трандуил привык, и в это время целовал его, ласкал соски и член, отвлекая от боли — и начинал двигаться вновь лишь тогда, когда Трандуил сам просил об этом. В объятиях Келеборна было тепло и как-то удивительно спокойно, словно они просто спали рядом. Для Трандуила, знавшего прежде лишь неудержимую, головокружительную страсть с отцом, это было так непривычно, так странно, что он потерялся в своих ощущениях. Ему хотелось то резко податься назад, насадиться на член Келеборна так, чтобы из глаз брызнули слезы; то, наоборот, — всецело покориться его неторопливым опытным движениям. Трандуил дивился его заботе — она была другой, не похожей на суровую, требовательную заботу отца, который всегда — даже на ложе — был и оставался его единовластным господином. Келеборн же, овладевая Трандуилом, будто не ставил себя выше него; казалось, он не помнил о собственном наслаждении, а находил радость и упоение в том, чтобы доставить удовольствие Трандуилу. Юному наследнику трона подумалось, что ему самому никогда не научиться такому невероятному терпению…
Трандуил не знал, как долго они предавались своей нежной любви: разомлев в объятиях Келеборна, он потерял счет времени. Снаружи было тихо, только изредка перекликались дозорные — значит, стояла глубокая ночь. Трандуил сладко потянулся, переворачиваясь; уткнулся любовнику в шею. Они всё еще лежали на полу, но заботливый Келеборн когда-то успел стянуть с оттоманки меховое одеяло и накрыть им себя и принца. Трандуилу было тепло — и телом, и душой. Наверное, он задремал, утомленный ласками, — а деликатный Келеборн боялся пошевелиться, чтобы не разбудить его. Сейчас лорд и сам дремал — спящий он казался совсем юным. Трандуил бережно поцеловал его закрытые веки, почувствовав губами пушистые ресницы. Он вспомнил, как кончил первым, прижимая руку Келеборна к своему члену, — и как Келеборн сразу же осторожно вышел из него, чтобы случайным толчком не причинить боли… Трандуил вгляделся в лицо любовника. С сожалением он подумал о том, что Келеборну, должно быть, пришлось самому удовлетворять себя, пока Трандуил спал. А ведь поначалу принц шел сюда, чтобы ублажать его, Келеборна, как велел отец… Трандуил тряхнул головой, избавляясь от последних обрывков сна. Он разбудил Келеборна, покрыв поцелуями его красивое лицо, и сказал:
— Любимый, сдается мне, я всё еще не заслужил твое прощение. Вместо того чтобы дарить наслаждение тебе, я удовлетворял собственные желания. Но впереди у нас целая ночь — и, обещаю, до рассвета я не единожды искуплю свою вину!
========== 7. Легкое недомогание ==========
Трандуил завтракал вместе с гостями и приближенными короля в его шатре. Было тепло и шумно; лорд Глорфиндель забавлял сотрапезников историями из своей жизни в Гондолине, и Трандуил, вполуха слушая об отважных воинах, старинных битвах и беспримерных подвигах, с аппетитом поглощал завтрак. Он не ел со вчерашнего утра — и теперь, после ночи любви с Келеборном, с жадностью накинулся на еду. Сам лорд Келеборн сидел напротив, рядом с Глорфинделем, — изредка Трандуил, отрываясь от трапезы, забавы ради ловил его взгляд и с удовлетворением замечал, как вспыхивают румянцем щеки прекрасного лорда. Прошлой ночью Трандуил почти не спал — захмелев от крепкого пряного вина и своей нежданной влюбленности, он снова и снова отдавался Келеборну, с каждым разом всё больше убеждаясь в том, что того не зря величают Неутомимым. Сейчас, полулежа на боку и расплачиваясь болью за вчерашнее наслаждение, Трандуил с запоздалым раскаянием думал о том, что переоценил свои силы. Его анус жгло так, что юный принц едва мог ходить — каждый шаг приносил ему страдание. Мысль о том, что ради сегодняшней охоты ему придется сесть на коня, внушала Трандуилу ужас.
Он взглянул на отца, восседавшего на своем «походном троне» — резном деревянном кресле с позолотой. Король смеялся какой-то шутке Глорфинделя, а тот, довольный, положил руку ему на колено — Трандуил догадался, что отец и гондолинский герой, верно, провели ночь вместе. В эти мгновения Трандуил с удивлением подумал, как они похожи — высокие, широкоплечие, сильные, с загорелыми лицами и светлыми глазами; славные воины, не знающие усталости… Сердце наследника, привыкшего быть лучшим во всем, кольнула зависть. Он почувствовал, что не сможет попросить у отца дозволения остаться в лагере — гордость никогда не позволит юному принцу признаться, что одна-единственная ночь лишила его сил. Собрав свою волю в кулак, Трандуил поднялся и вместе со всеми вышел из шатра.
Красивый оруженосец подвел Глорфинделю его могучего скакуна, белого как снег. Гондолинец сразу же вскочил в седло: ему не терпелось начать охоту.
— Ликует моя душа, друг мой Орофер! — воскликнул он, дожидаясь, когда остальные эльфы сядут на коней. — Нет лучшей забавы для воина, чем погоня за диким зверем!