– Да при чем здесь Хродмар! С чего ты взял? Конунг его сегодня не видел!
– Он мог и вчера…
– Пойдем к Стуре-Одду! – выведенная из терпения Эренгерда потянула брата за рукав. – Может быть, Сольвейг выпросит у тролля из Дымной горы какой-нибудь подходящий амулет для тебя. И не переживай так. Через сто лет все забудется.
При упоминании Сольвейг Асвальд несколько просветлел. Обо всем этом надо рассказать Сольвейг. Она разбирается в таких делах лучше иных ярлов, хотя ей всего шестнадцать лет.
Глава 2
День, когда корабли фьяллей подошли к Острому мысу, выдался ветренным, порой принимался идти мелкий дождь. «Щетинистый» Асвальда шел первым, а за ним тянулось по серому морю еще шесть кораблей. Низко сидящие, гордо поднявшие резные головы на высоких крутых штевнях*, они напоминали стаю плывущих драконов с разноцветными парусами-крыльями. Половина парусов была некогда соткана руками квиттинок и досталась фьяллям как добыча. Из добычи происходил и парус «Щетинистого», с красными зигзагами на коричневом поле и с двумя широкими синими полосами сверху и снизу. «Путь человека между морем и небом», – сказала Сольвейг, когда увидела его. И почему-то вздохнула. Асвальд помнил усадьбу на рубеже западного побережья, где раздобыл этот парус. Правда, он помнил много таких усадеб. Эта отличалась от других тем, что на самом пороге горящего хозяйского дома погиб его воспитатель*, Ульв Заика. Асвальд не был особенно привязан к нему, но со смертью Ульва в его душе что-то оборвалось. Ему тогда уже исполнилось двадцать четыре года, но именно в тот день он ощутил, что предыдущее поколение отныне переложило весь груз жизненных забот на его плечи.
Следом за «Щетинистым» легко скользила по волнам «Рогатая Свинья», несколько чужеродный зверь в стае. Вместо дракона с загнутыми козлиными рогами, что напоминают о двух небесных козлах, запряженных в колесницу Тора, на его штевне усмехалась свиная морда, вырезанная мягко и добродушно – с большим круглым пятачком, узкими глазами, огромными лопоухими ушами. Рога у нее тоже имелись – коровьи, красиво изогнутые и обращенные прямо к небесам. Асвальд видел эту зверюгу много раз, но и сейчас не мог удержаться от улыбки. Корабль для сыновей Стуре-Одда построил Эгиль Угрюмый, о чем легко было догадаться по рогам. Смеющаяся свиная морда чем-то неуловимо напоминала самого корабельного мастера. И Сольвейг она очень нравилась. «Значит, у вас тут поблизости живет тролль? – расспрашивал Эгиль, когда сговаривался со Стуре-Оддом о постройке корабля. – И иногда выходит из горы погулять? Говорят, все тролли обожают свинину. Надо сделать так, чтобы вашему троллю понравился корабль. Уж тролли умеют позаботиться о том, что пришлось им по нраву!» И на штевне нового корабля появилась свиная голова.
Поселение на Остром мысу издалека давало о себе знать целым лесом дымовых столбов. Уже теснились возле воды рыбацкие избушки с нахлобученными дерновыми крышами, возле них торчали жерди с растянутыми сетями, повыше темнели кривые полоски огородиков, сейчас пустые, присыпанные вялой травой. То и дело на берегу виднелись лодки, паслась серая коза, привязанная к колышку. Здесь тепло, гораздо теплее, чем во Фьялленланде. В земле фьяллей вся скотина давно под крышей, жует сено и ждет весны. А здесь, говорят, можно пасти скот всю зиму. Если так, то квитты богатый народ! Глупо будет не взять с них еще чего-нибудь!
– Ого! – воскликнул Эймод, сын того самого Ульва Заики, еще не бывавший на Квиттинге. Налегая на весло, он временами оглядывался через плечо и вытягивал шею. – Вот уж не думал, что здесь осталось столько народу! Они что, плодятся как зайцы?
– Еще бы! – ответил ему Рэв, хирдман постарше, с которым они вдвоем сидели за длинным носовым веслом. – Сюда ведь сбежалась целая тьма всяких, кто раньше жил на Севере и на Западе. Видал, на побережье-то почти никого не осталось?
– Ну, так уж и никого? – не согласился Эймод. – Кто-то же остался!
– Ты не видел, сколько их было раньше. От одной усадьбы было видно дым другой. Это теперь… Половина из тех, что не в Хель, теперь здесь.
– А еще – в Медном Лесу! – подхватил гребец со второго борта. – Этим квиттам есть куда удирать.
– Хотелось бы знать – ждет нас Гримкель или нет? – спросил Хьёрлейв Изморозь. Они с Асвальдом стояли на носу «Щетинистого» и беседовали, внимательно оглядывая берег.
Асвальд пожал плечами.
– Если у кого-то была охота скакать верхом по зимней дороге, то, конечно, его могли предупредить, – отозвался он. – Но я не думаю, что квитты слишком преданы своему нынешнему конунгу. Если в Медном Лесу ему не хотят платить дани, то едва ли кто-то на побережьях захочет утруждать себя.
Хьёрлейва в этот поход послал с Асвальдом сам Торбранд конунг, заметив, что полезно будет иметь рядом надежного человека. «Он будет присматривать за тобой! – смеялась дома Эренгерда. – А один ты перессоришься со всеми людьми, и ведьмами, и троллями Квиттинга!» «Я уже вышел из возраста, когда требуется воспитатель!» – буркнул в ответ сестре Асвальд. Но спорить с конунгом он не стал. Если тот считает нужным послать с ним «свои глаза» – пусть. Пусть посмотрит. Он не собирается делать ничего такого, что надо скрывать! И не так уж плохо, что это именно Хьёрлейв. Полезно иметь рядом умного и опытного человека, который, однако, не лезет с советами, пока их не просили. Самолюбивый Асвальд предпочел бы обходиться вовсе без чужих советов, но был не так глуп, чтобы воображать, будто действительно может без них обойтись.
Уже вскоре низко расположенный Острый мыс был виден весь как на ладони. Показалась первая большая усадьба – Хейнингорд, Двор Хейнингов. Последний ее хозяин, Брюньольв Бузинный, погиб полтора года назад в Битве Конунгов, и теперь усадьба стала чем-то вроде гостиного двора. Возле нее на берегу стояло несколько купеческих снек* – судя по виду, приплывших из самых разных земель.
– Сдается мне, что корабельные сараи превратились в жилые дома! – заметил Рэв, поглядывая на берег. – Ты только посмотри!
– Да возьмут их всех тролли! – ахнул Эймод, и Асвальд подумал то же самое.
Корабельные сараи и правда выглядели странно. Их большие, во всю стену, двери, через которые когда-то втаскивали корабли, оказались заколочены, а в створках прорезаны маленькие, обычные дверки в человеческий рост. Бревенчатые стены были проконопачены белым сухим мхом, под кровлями появились оконца, из которых вовсю валил дым. А из дверей то и дело показывались люди – мужчины, запахнувшие на бегу плащи, женщины с ложками, даже дети. Все они ахали, охали, прижимали руки к щекам, хлопали по бедрам, провожая корабли фьяллей открытыми ртами и испуганными глазами.
– Еще бы! – Хьёрлейв усмехнулся. – Ты же сам сказал, Рэв, что на Острый мыс набилось много беженцев из других мест. Им же надо где-то жить! А зачем строить дома, когда можно переделать корабельные сараи?
– Все равно у них больше нет кораблей! – добавил Асвальд и все же не удержался: – Да возьмут их тролли!
Корабли были первой данью, которую Торбранд конунг взял с квиттов. Здесь сочетался двоякий расчет: Торбранд приобретал ценное имущество и лишал квиттов возможности собирать войско. Без кораблей Гримкель конунг оказался как без ног. А при той дани, которую Торбранд конунг принудил их платить, квитты не скоро найдут средства на постройку новых судов.
– Ты не хочешь ждать, чтобы Гримкель вышел встречать нас? – намекнул Хьёрлейв. – По-моему, он вполне мог бы оказать нам эту честь.
– Додумается – ему же лучше, а нет – мы ждать не будем! – Асвальд резко мотнул головой. – Нам от него приглашений не нужно.
Хьёрлейв слегка двинул бровями: тебе виднее, Асвальд ярл, ты назван вождем этого похода.
«Щетинистый» еще не пристал, а на берег уже сбежалась целая толпа. В основном это было любопытное простонародье: всякие рыбаки, мелкие бонды*, даже рабы. Женщины тянули шеи, выискивая на фьялльских кораблях знакомые лица. Кое-где раздавались смешки: «Рогатая Свинья» здесь еще не бывала. Но большинство смотрело с молчаливой тревогой. Асвальд глядел на берег, положив руку на борт и нервно притоптывая: если Гримкель конунг не захочет оказать ему должное уважение, пусть пеняет на себя.