Зато в мальчике лет одиннадцати-двенадцати, который приехал с Ингвидом, сходство имелось, притом сразу с обоими. Синими глазами, черными бровями и резковатыми чертами высокий для своих лет и хорошо развитый подросток заметно напоминал Ингвида, а замкнутое, горделивое выражение лица роднило его с Борглиндой, какой она бывала в волнении или опасности. Гельд сообразил, что это должен быть тот самый Хагир, которого Борглинда так вовремя сумела послать к Гримкелю Черной Бороде. При виде своей тетки Даллы Хагир не изъявил никакой радости, как, впрочем, и она.
– Приветствую тебя, Далла дочь Бергтора, и рад видеть тебя в добром здоровье! – Сойдя с коня, Ингвид приветствовал Даллу с немного неуклюжей, но подчеркнутой учтивостью. – Я проделал долгий путь, чтобы повидать тебя, и надеюсь, что мы обойдемся друг с другом по-родственному.
– Если сложится иначе, то не моя будет вина, – холодновато ответила Далла. Она все еще трусила и от страха казалась еще более надменной, чем обычно. – Будь моим гостем, Ингвид сын Борга. Здесь так редко появляются добрые и достойные люди, что тебе не стоит обижаться, если я не сразу впустила тебя в дом.
– Я рад, что ты осторожна. В нынешние времена у всех нас больше врагов, чем друзей, – заметил Ингвид, настойчиво заглядывая ей в глаза своими косящими, но зоркими синими глазами, точно старался угадать, чего же ждать от этой маленькой женщины, умеющей иногда быть твердой, как лоб великана Хюмира*.
Далла повела Ингвида в дом, за ним потянулись его люди, челядь тем временем повела их коней в конюшню. Гельд следовал за всеми, стараясь не бросаться в глаза приезжим. Конечно, умнее было бы уйти к себе (своих людей он отослал и велел не выходить из гостевого дома, пока не позовут), но сам не мог сдержать любопытства. Необходимо выяснить, с чем приехал гость. Далла не станет потом откровенничать. Она даже не обратит внимания на то, что заметил бы Гельд. Хозяйка Нагорья умеет быть очень проницательной во всем, что может послужить к ее выгоде, но при этом пристрастна и тщеславна и не замечает очевидного, если оно ее чем-то не устраивает.
Гостей усадили на скамьи (челядь поспешно расползлась по углам), Далла уселась на свою подушку, рядом с собой велела сесть Фрегне с маленьким Бергвидом. По обычаю учтивости, Далла принялась расспрашивать Ингвида о дороге, но он сам прервал ее.
– Я вижу, что учтивостью ты, родственница, поспоришь с кем угодно, но мне хотелось бы переговорить о деле поскорее, – сказал он. – Надеюсь, ты не сочтешь меня невежливым. Если наше дело сладится, тогда я смогу и задержаться, и поговорить о дороге, и о всяком другом… о чем ты захочешь. А если нет, то мне лучше не терять времени даром и поехать с моим делом куда-нибудь еще.
– Ты мудро рассуждаешь, родич! – с готовностью поддержала его Далла. Ни о чем другом она так не мечтала сейчас, как узнать, что у него на уме. – Разумеется, я не сочту тебя невежливым, если ты побережешь наше время, твое и мое.
Ингвид благодарно кивнул. Он не отличался красноречием и по природе был человек прямой: ему лучше удавалось идти непосредственно к цели, чем кружить и отводить глаза.
– Я приехал к тебе, зная, что ты женщина твердая духом, гордая и отважная, – начал он.
Далла вздернула нос, подтверждая, что все так и есть. Гельд подумал, что эту часть беседы Ингвид подготовил заранее. Ну, что ж, ему не откажешь в уме: он знает, как разговаривать с его родственницей Даллой, если нужно чего-то от нее добиться. Гельду оставалось лишь надеяться, что их с Ингвидом дорожки не пересекаются.
– Я понял, что на тебя можно положиться, еще когда ты уехала с Острого мыса, не желая там остаться среди предателей, – продолжал Ингвид, касаясь тех прошлых событий, которыми Далла особенно гордилась. – Тогда, ты знаешь, твой брат Гримкель был провозглашен конунгом Квиттингского Юга и Запада и принес Торбранду конунгу мирные обеты. Он обещал платить фьяллям дань, и они два года подряд не забывали исправно за ней приезжать…
Дальше Ингвид немногословно и толково пересказал все, что следовало знать о походе Асвальда Сутулого в Медный Лес, о попытке Гримкеля истребить фьяллей на обратном пути и о том, как фьялли чуть не истребили самого Гримкеля. Барландцев он не упоминал и ни разу не взглянул на Гельда, так что тот совсем успокоился насчет себя.
– А потом, понимаешь ли, твой родич Гримкель предложил фьяллям пойти в Медный Лес всем вместе, – закончил Ингвид. – Фьялли согласились. Мы полагаем, что весной их следует ждать на Остром мысу с войском, а оттуда они двинутся в Медный Лес. Могут и до тебя добраться, родственница. Конечно, если они пойдут с юга, то тут неблизко – я сам дней десять ехал, хотя и не от самого Острого мыса. Но десять дней – не вечность, а защитить твою усадьбу некому, там по пути жилья мало.