Ивар ощутил, как дрогнула рука Барракуды на его плече. Чуть-чуть дрогнула.
- Наш ответ остается прежним. Вы отказываетесь от штурма - или гибнет мальчик.
Зал за спиной Барракуды молчал. Не просто тишина - глубокое, бо- лезненное безмолвие.
Командор Онов сделал паузу. Помолчал, изучая замерших в ожидании тигардов; начал негромко, тем же ровным бесстрастным голосом:
- Соображения высшего порядка, и прежде всего соображения безопас- ности Города, заставляют меня отдать приказ о штурме. Через сто двад- цать минут удар будет нанесен. Больше - никаких переговоров, но капиту- ляция поселка будет принята. Это все.
Безмолвие. Безличие. Ивар, улыбаясь, смотрел в огромное, на всю стену, лицо отца, и кто-то внутри головы возмущенно твердил: улыбка не- уместна. Сожми губы, улыбка неуместна, это неправильно!..
Рука Барракуды медленно выпустила его плечо. Ивару сразу же пока- залось, что он чего-то лишился - чего-то важного... Поддержки, что ли?
Безмолвие. Гнетущая тишина. Командор Онов теперь смотрел на сына - на Ивара, и только на него. Под этим взглядом с Иварового лица сползла улыбка - и он вдруг почувствовал приступ стыда. Все эти люди смотрят на него, и каждый думает: вот мальчик, от которого отказались во имя выс- ших интересов. Вот мальчик, сын отца, принесшего сына в жертву принци- пам.
- Ивар, - сказал Командор Онов. - Без тебя я не стану жить.
Безмолвие. Ивару захотелось отвернуться - но глаза отца вдруг сде- лались больными и умоляющими. Кто знает, что он хотел сказать - прости, не могу иначе, не могу, долг, может быть, суждено увидеться, твоя мать, ты так похож на свою мать, Саня, нет уже Сани, не могу иначе, долг, прощай...
И, не в силах выносить больного кричащего взгляда, Ивар пробормо- тал примирительно:
- Нет, ничего... Конечно...
Экран пошел гаснуть - глаза отца таяли, таяли, и экран обернулся огромным вогнутым зеркалом, в котором застыла обмеревшая толпа; Ивар успел прошептать что-то вдогонку уходящему отцу, когда всеобщее оцепе- нение прорвалось грохотом откинутой двери.
На пороге стоял Никола, и лицо его казалось лицом счастливого пья- ницы:
- Есть! Есть, р-раздери!.. Машинка прошла тесты, а я что говорил, а?!
Все в той же тишине Милица швырнула в воздух свой обруч с синим камушком. Потом поймала и швырнула опять.
ГЛАВА ПЯТАЯ
* * *
...Сдернутый с места лагерь кочевников. Толпы повозок, ржание ло- шадей, подобное истеричному смеху, смех, подобный ржанию, горы тряпья на месте опрокинутых шатров, оскаленные белые зубы, веселый кураж на грани паники - и почти осязаемое присутствие близкой возможной смерти. Всеобщее единство на грани коллективного помешательства.
Исход...
Они уносили все, что могли унести, и безжалостно бросали все, что можно было бросить. Из горячечной суматохи этих часов память Ивара сох- ранила только безымянную руку в перчатке, последовательно расправлявшу- юся с безымянным же пультом - все функции в положение "ноль". Мертвечи- на.
Барракуда оказался запаянным в глухой черный комбинезон с откину- тым забралом шлема; на поясе его обнаружилась потертая кобура, и ее со- держимое выпирало наружу краем ребристой рукоятки. Рядом с кобурой бол- тались на цепочке два светлых металлических браслета; Ивар не поверил глазам. Наручники? Или померещилось?
Барракуда рвался на части.
Казалось, десять разных человек мечутся по бывшему Поселку, разво- роченному, как тело на операционном столе. Барракуда смеялся; он казал- ся довольным и счастливым, он излучал уверенность и силу, и в его при- сутствии муторные хлопоты накануне неведомого оборачивались почти праздником; потом предводитель тигардов надолго замирал, приникнув к окну встреченного по дороге монитора, и тогда Ивар видел, как по белому подбородку течет струйка крови из прокушенной губы.
В какой-то момент Ивар с Барракудой оказались в самой шахте кораб- ля - Ивар поразился, потому что никогда не видел судов такого класса. Это было-таки грандиозное сооружение - даром что на соплях... Хотя, мо- жет быть, и не на таких уж соплях - кустарно, нестандартно, но тест не врет... Если машина прошла тест - ей можно доверить жизнь...
Впрочем, одно прямое попадание в шахту сможет прервать полет еще до начала. Они понимают это - и они идут на это. Надеются... И в сума- тохе сборов успевают проститься. Огромный вокзал, где пассажиры проща- ются не с провожающими - друг с другом...
А потом и суета, и лихорадочная спешка вдруг оборвались; к проему люка полз Черный Камень, снятый с постамента, окруженный множеством предосторожностей, обернутый тончайшей сверхпрочной сеткой. Широкопле- чий старик, выполняющий обязанности служителя, шагнул вперед:
- Очистим же наши мысли от сиюминутного, изгоним из помыслов неу- веренность и страх, обратимся душей...
На погрузочной площадке собрался, кажется, весь Поселок; плотным кольцом стоя вокруг Камня, люди сосредоточились на своем странном ри- туале. Сосредоточились, заставив себя забыть о времени, протекающем сквозь пальцы, приближающем неминуемый штурм, пожирающем шансы на спа- сение:
- Обратимся душей к святыне... не зная иных мыслей. Не зная суе- ты...
Стоя рядом с отрешенным Барракудой, Ивар видел, как мучительно борется с собой молодая девушка, стоящая по правую руку от старика; изо всех сил пытается обратиться к святыне - и не может, придавленная знанием об утекающем времени, о недовершенных сборах, о том, что все равно не успеется...
И все они - весть поселок - смотрят на нее и ждут. И текут секун- ды, отдаляя успех и неминуемо приближая всеобщую гибель. И бледное де- вушкино лицо делается темно-красным, и на глаза наворачиваются сле- зы...
Ивар успел подумать, что на чей угодно трезвый взгляд тигарды ве- дут себя, как умалишенные. И даже ощутил смутное раздражение - ну ка- кая разница?! На что они тратят драгоценное время - на никому не нуж- ную формальность?!
А потом девушка овладела собой. И сразу успокоилась, и глаза ее на мгновение сделались совершенно безмятежными, глубокими и счастливы- ми; только на мгновение, потому что уже в следующую секунду обряд за- вершился, уступив место спешке - еще более лихорадочной, напряженной, злой.