- Что это было, доктор? - спросил Барракуда вкрадчиво.
Она снова покраснела - Ивар не понимал, почему.
...Он почти не почувствовал боли - прикосновение резинового нако- нечника, скрывающего иглу, мгновение - и все.
- Ради этого стоило дергать меня, Ванина? - спросил Барракуда те- перь уже сухо.
Она не ответила, низко опустив голову и укладывая инструменты в свою черную, зловещего вида сумку.
...Переходы и лестницы. Бесконечные переходы и лестницы, чадящие факелы, веером лежащие ступени... Лабиринт, нету окон, нету выхода, не- ту ни верха, ни низа...
Мама!..
Прохладная рука на его щеке:
- Я здесь, воробей. Что ты, не плачь...
"Мама, мне снилось, что ты умерла".
- Не плачь, воробей. Пойдем, посчитаем звездочки...
Блаженство.
Он - в невесомости. Он - в теплом космосе, темном, с красными пульсирующими сосудами; он плавает внутри бесконечно дорогого и надеж- ного, и совсем рядом стучит, отбивая ритм, огромное живое сердце.
- Мама!..
Темнота.
Он открыл глаза.
Пусто.
Как когда-то говорил добрый дяденька, детский психотерапевт: "Нау- чись понимать..."
"Научись понимать, что мамы больше нет... Нигде, кроме твоих воспоминаний..."
"Ты большой мальчик, пойми..."
"Ты большой мальчик..."
"Ты большой..."
"Ты..."
Он сделал усилие - и сел на койке. Отец... Скоро они выйдут на связь. Скоро все кончится. Потерпи, Ивар. Отец у тебя еще остался. Отец заберет тебя отсюда. Уже скоро - час, может быть, полтора...
Он вспомнил - был какой-то праздник, фейерверк... Плавали цветные рыбы под высоким куполом площади, летали светящиеся спирали серпантина, кого-то награждали какими-то орденами... Отца, как всегда, окружало множество людей еще бы, ведь на нем был парадный мундир с мерцающими нашивками, черный с синим, тот самый, в котором Ивару только однажды разрешили постоять перед зеркалом... Золотая Командорская цепь ловила гранями цветные огни, и цветные огни отражались в темных, окруженных мелкими морщинками глазах, и что-то говорили улыбающиеся губы... А пло- щадь под куполом бурлила цветным варевом, и оттого, что вокруг так мно- го людей, Ивару стало бесконечно одиноко. Вслед за одиночеством пришла тоска - он снова вспомнил маму и заплакал.
И отец, отделенный от сына стеной спин и шумом голосов, услышал его плач среди ревущей музыки, среди топота ног, среди окриков и выкри- ков. Небрежно отстранен был какой-то важный сановник; спины расступи- лись, голоса примолкли, отец потянулся навстречу Ивару - и вот уже сын ткнулся лицом в парадный мундир, и золотая Командорская цепь приятно холодит мокрую щеку, и - абсолютное счастье, безопасность, покой...
Покуда жив отец, Ивар всегда будет в безопасности. Только бы не обманул Барракуда, только бы связь...
Дверь откатилась, пропуская большеротого Иварова знакомца. За спи- ной у него, переминаясь с ноги на ногу, растерянно улыбался Саня.
Ивар плохо помнил улицы и коридоры, которыми конвоировал их боль- шеротый. В круглых отдушинах деловито сновали лопасти вентиляторов; света было мало рассеянный, приглушенный, он не давал теней, и воспа- ленному Иварову воображению в какой-то момент померещилось, что он плы- вет, не касаясь ногами пола, зависнув в липком тумане... Потом они пришли.
Зал был куда меньше, чем в городской Ратуше. Скудное освещение выхватывало из полутьмы только центральную его часть, и все еще затор- моженный, как во сне, Ивар увидел полукруглый экран, пустой, и от этого кажущийся огромным вогнутым зеркалом. В глубине его причудливо, уродли- во отражались сидящие перед ним люди - их было немного, человек десять; все были одеты в темное, вызывающе свободное; все лица, как по команде, обернулись навстречу вошедшим мальчикам. Вздрогнув, Ивар узнал Ванину - она сидела рядом с Барракудой, и тут же стоял плечистый старик, встре- тивший пленников в тамбуре, а рядом еще кто-то, показавшийся знакомым - но, не желая как-либо приветствовать своих тюремщиков, Ивар тут же обернулся к экрану.
Он все боялся, что, как в кошмаре, в последний момент телемост сорвется. В последний момент, когда ватные во сне ноги отказываются служить, и преследующее тебя чудовище настигает, настигает, настига...
Братьев усадили в центре, на видном месте, и рядом уселся больше- ротый стражник со шрамом. Барракуде, похоже, не было дела до пленников - он о чем-то вполголоса совещался со стариком.
Привалившись плечом к брату, Ивар закрыл глаза. Медленно сосчитал до десяти, пытаясь унять нервную дрожь. Саня осторожно подтолкнул его локтем; вздрогнув, Ивар уставился на экран.
Экран больше не был пустым, и по поверхности его не гуляли уже уродливые отражения. Занимая собой всю ширь и глубь маленького экрана в маленьком зале жалкого Поселка, перед Иваром лежала Ратуша, вид изнут- ри.
Замелькали знакомые лица - надо же, сколько народу, Ивар даже по- чувствовал себя польщенным. Значительные, видно, они с братом особы, коль уж судьба их волнует таких важных, таких занятых... А-а, Регина, и она здесь, а как же! Но где же...
Изображение качнулось и поплыло; выхваченное крупным планом, перед Иваром встало во весь экран невозмутимое лицо отца.
Ему. захотелось вскочить. Кинуться, подбежать к экрану, коснуть- ся... Но он остался на месте, только плечи его поднялись и опали - на волю вырвался вздох колоссального облегчения.
Лицо Командора отодвинулось чуть глубже, и рядом возникла напря- женная физиономия Регины; Ивар даже улыбнулся - да она почти не умеет скрывать своих чувств!..
В следующую секунду он увидел, как остекленел взгляд красивых Ре- гининых глаз - как у человека, нос к носу столкнувшегося с призраком. Ивар решил было, что она только теперь заметила его и Саню - но нет, взгляд ее направлен был поверх их голов.
- Здесь Командор Онов, - медленно, чеканя каждое слово, произнес отец.
- Здесь Координатор общественного согласия, - голос Регины дрог- нул, пусть чуть заметно, но Ивар со злорадством отметил этот признак слабоволия.
- Здесь я, - отозвался Барракуда, и, как показалось Ивару, чуть насмешливо. Ну, недолго же тебе осталось смеяться!
Зависла тишина; слышно было, как и с той, и с другой стороны моста ворчат вентиляторы.