— Святой Урбан, папа и мученик.
Кардинал поднимается с кресла, которое испускает протестующий скрип, и подходит к стене слева от стола.
— До того, как стать моим кабинетом, это был склеп святой Сесилии. Здесь находилась ее гробница. Смотрите.
Он медленно отодвигает бархатную занавеску, за которой оказывается ниша. В дрожащем свете канделябров появляется мраморная статуя лежащей лицом к стене молодой женщины. В голосе Альбани появляется сладкая нотка.
— Святая Сесилия, — шепчет он. — Великий скульптор Мадерно изобразил ее такою, как ее нашли в тысяча пятьсот девяносто девятом году. Посмотрите на пальцы. Три пальца вытянуты на правой руке и один — на левой. Считается, что святая, умирая, хотела таким образом продемонстрировать свою веру в триединого Бога. Ее саркофаг находился в этой нише до восемьсот двадцать первого года.
Вздохнув, кардинал опускает занавеску.
— Это, к сожалению, всего лишь копия. Оригинал…
Он делает рукой жест, указывая наверх, и вздрагивает.
Потерян навсегда, говорит этот жест. Как и все остальное наверху.
Альбани снова садится за стол.
— Желаете что-нибудь выпить?
Я мотаю головой.
— Нет, спасибо.
— Кажется, у нас осталось еще несколько пакетиков чая. Вы точно не хотите чашечку?
— Не стоит. Я давно запретил себе вспоминать вкус чая и кофе. Лучше не будить воспоминания.
— Ну тогда воды, — заключает прелат с улыбкой.
Он дважды хлопает в ладоши. Из-за занавески в глубине комнаты выходит старый слуга, одетый в такой поношенный фрак, что кажется, будто он нашел его среди обломков «Титаника».
— Ансельм, будь добр, принеси, пожалуйста, свежей воды для отца Дэниэлса. И чаю для меня. Благодарю.
Старик кланяется и выходит из комнаты.
— Ансельм был слугой Папы, — шепчет кардинал, — именно ему мы обязаны свидетельством о последних часах жизни нашего усопшего понтифика. Чудо, настоящее чудо, что ему удалось спастись.
Все мы здесь в подземелье знаем подробности смерти Папы так, как нам о них рассказали. Последняя проповедь, прочитанная с балкона перед наводненной более чем двумястами тысячами верующих площадью Святого Петра, в то время как впятеро больше ошеломленных людей, преклонивших колена в молитве, теснилось вне периметра колоннады. Папа предал Рим и весь мир воле Божьей и молил о прощении их грехов. Его последние слова заглушил вой сирен воздушной тревоги, не звучавших в Риме со времени Второй мировой войны.
Бомба упала несколько минут спустя, в пяти километрах к северо-востоку от площади. Нахлынувшая с силой цунами ударная волна смела купол, колоннаду Бернини и испепелила толпу молящихся.
По крайней мере, это то, что говорят.
Что было рассказано нам.
Никто из нас не был там. Мы узнали это от других, а те, в свою очередь, узнали это от кого-то, кто, возможно, в тот день был там лично.
— Ансельм говорит, что, убегая от площади к ближайшей станции метро, он чувствовал себя предателем. Но его свидетельство столь ценно, что не может быть сомнений: в тот день его направлял сам Господь.
Кардинал замолкает, как только старик вновь показывается в комнате с чашкой и стаканом на пластиковом подносе. Только когда он приближается, в свете стоящей на столе свечи я вижу длинные шрамы на его лице и пятна ожогов на шее.
— Благодарю тебя, Ансельм. Уже с сахаром? Два кусочка? Спасибо.
Кардинал смотрит на дымящуюся чашку. С закрытыми глазами вдыхает аромат чая, улыбаясь от удовольствия. Потом открывает их, покачивая головой с виноватым видом.
— Я знаю, что мне не стоило бы делать этого. Это последние пакетики. Потом их не останется вовсе. Невозможно поверить, что они протянули так долго. Как это мы их храним, Ансельм?
— Держим в морозилке, Ваше высокопреосвященство.
— Ах, вот оно что! В морозилке. Спасибо, дражайший. Ты можешь идти.
После того как слуга выходит из комнаты, кардинал продолжает свой рассказ.
— С тех пор мы осиротели. Бенедикт был последним Папой. Апостольская конституция, Universi Dominici Gregis,[6] дает подробнейшие указания о том, как следует действовать в случае смерти понтифика. Но ситуация, подобная нашей, в ней, естественно, не предусмотрена. Согласно указаниям, я должен был удостовериться в смерти понтифика, ударив по его лбу серебряным молоточком и трижды позвав по имени в присутствии обер-церемониймейстера папских литургических церемоний, секретаря и канцлера Апостольской Палаты. Но от Папы Бенедикта остался лишь прах, носимый ветром. Получается, я должен выйти отсюда и бить серебряным молоточком по римскому небу? Если бы он был у меня, этот молоточек… — Альбани качает головой. — На девятый день я в одиночестве провел поминальную панихиду по покойному Папе, после чего похоронил в этих катакомбах горстку пепла, взятую с окраины города.
6
Конституция, изданная Папой Иоанном Павлом II в 1996 году. Пункт, касающийся правил голосования при выборе Папы (для избрания Папой необходимо простое большинство голосов), был изменен Бенедиктом XVI в 2007 году (для избрания папой необходимо, по меньшей мере, две трети голосов).