Регина Николаевна оказалась дамой лет 55-60-ти, и ее изначально приятная, по-видимому, внешность за годы начальствования явно растворилась под тяжестью строгости и суровости — настолько, что строгая суровость Регины Николаевны стала ее постоянной внешностью, причем отягощено это было усталостью и одновременно — нежеланием сдавать кому бы то ни было свои начальственные позиции.
Станислав решил не изменять своей обычной доброжелательной приветливости и поздоровался первым:
— Здравствуйте!
И не дожидаясь ответа Регины Николаевны, каким бы он ни мог оказаться, он продолжил:
— Я адвокат Белогоров Станислав Владимирович, и моя доверительница, Комина Юлия Валерьевна, сегодня была доставлена в Вашу больницу…
— У нас не больница — у нас медицинский центр! — строго и внушительно вставила свою реплику начальница от медицины, чтобы хоть в чем-то возразить нежеланному посетителю.
Но Станислава трудно было смутить, особенно — когда он вынужден был тратить драгоценное время в лишних объяснениях.
— Да, медицинский центр, — согласится он и продолжил. — Так вот, мне нужно встретиться с нею.
— Вы являетесь ее родственником?
— Нет, не являюсь, — честно сказал Станислав.
— Ну, значит, Вы не сможете встретиться с гражданкой Коминой! — торжествующе провозгласила эта врач по специальности «администратор». — Посещения возможны только для родственников.
И она замолчала, всем своим видом показывая назойливому, уже порядком надоевшему ей посетителю, что аудиенция закончена и ему пора уходить.
А ей пора домой — но она, занятая важными чиновными делами, не уходит домой, хотя рабочий день уже завершается.
Адвокат понял, что эта медицин-чиновница непробиваема. Поэтому он уселся в кресло рядом со столом чиновницы (которая демонстративно не предлагала ему этого — явно для того, чтобы он чувствовал себя перед нею ничтожнее) и начал говорить, так же уверенно, как говорил ранее, но жёстче — в потому не так доброжелательно, как ранее:
— Регина Николаевна, Вам это точно не знакомо, так как Вы не юрист, но в соответствии с пунктом третьим статьи шестой закона об адвокатуре я как адвокат имею право беспрепятственно общаться с доверителем в условиях, обеспечивающих конфиденциальность. Надеюсь, что такое конфиденциальность, Вы знаете. Так вот, в соответствии с указанной нормой закона об адвокатуре Вы обязаны — обязаны! (подчеркнул он голосом) — предоставить мне возможность для такого общения с моей доверительницей. И если Вы мне в этом откажете, — сказал Станислав, повышая голос, так как видел, что эта врач по специальности «администратор» собирается начать возражать ему, — то я не поленюсь написать жалобы и в прокуратуру, и в Департамент здравоохранения Москвы — о том, что ваш медицинский центр (это он тоже подчеркнул голосом) и лично Вы, Регина Николаевна, препятствуете мне в исполнении моих профессиональных обязанностей! А прокуратура и Департамент, как Вы понимаете, не упустят возможность внепланово проверить ваш центр, в том числе — на предмет соблюдения законодательства.
И добавил, контрольным выстрелом:
— И не только адвокатского.
Наступила тишина. Белогоров молча смотрел на Регину Николаевну и видел, что она молча смотрит на него. В глазах ее читалась ничем не прикрытая неприязнь к этому наглому самоуверенному мерзавцу-адвокату, вломившемуся в ее кабинет и диктующему ей свои условия. Но, с другой стороны, она смотрела на него — и понимала: этот, гад — не поленится, этот, кляузник — действительно напишет жалобы, во все инстанции. Но и просто так уступить ему нельзя — нельзя же ей уронить свое мелкосановное достоинство.
Станислав понимал эти размышления своей неприветливой собеседницы, поэтому пришел ей на помощь, начав говорить заметно миролюбивее:
— Регина Николаевна, разумеется, я не буду требовать, чтобы мне предоставлялась возможность для тайной беседы с Юлией Валерьевной. Но мне нужна возможность для общения с нею. Если бы она была в реанимации или в палате интенсивной терапии, то я не рвался бы к ней прямо сейчас — и если врачи центра в какой-то момент обоснованно (Белогоров вновь интонацией подчеркнул слово «обоснованно» — во избежание возможных злоупотреблений) сочтут, что беседа может быть вредна для здоровья Юлии Валерьевны — мы перенесем беседу (Станислав специально указал только один возможный вариант — ПЕРЕНОС беседы, чтобы не дать поводов для ОТМЕНЫ беседы).