Он решился сказать так:
— Роман Геннадьевич, это меня совершенно не касается, но все же не могу не сказать.
Он не ждал от Романа разрешения или запрета говорить на эту тему, так как явно видел, что тот сам стремится говорить с ним, поэтому продолжил:
— Когда Юлия Валерьевна говорит о Вас в Ваше отсутствие, она преображается — сразу чувствуется, что она гордится Вами. Она как-то даже становится менее стремительной, что ли — то есть она как бы приостанавливается, чтобы поговорить о Вас. Это очень заметно, потому что обычно она все говорит и делает очень быстро — ну, Вы знаете свою маму. Я из ее упоминаний знаю, как Вы учились в школе, какие секции тогда посещали, какие у Вас друзья, чем Вы увлекаетесь сейчас, какие у Вас успехи — она все это знает и очень радуется за Вас и гордится Вами.
Роман молчал, смотря прямо перед собой. Потом так же молча продолжил подписывать бумаги.
Станислав продолжил:
— Но и беспокоится о Вас. И скажу прямо: она очень переживает, что у нее с Вами нет понимания. Переживает, старается изменить себя — это она не говорит, это я чувствую, слушая ее — но ничего не получается: как только встречается с Вами — сразу видит, на что нужно сделать замечание — и делает его — потому что хочет, чтобы Вы были лучше. А Вы взрываетесь, считая это придирками. Она в ответ взрывается — и нормального общения опять не получается.
Роман приостановился, но потом вновь продолжил творить документы.
Станислав помолчал, потом заговорил:
— Роман Геннадьевич, Вы моего совета не спрашиваете, но я как адвокат Ваш и Вашей мамы сам хочу попросить Вас наладить сейчас отношения с мамой — именно сейчас ей это очень нужно. Ее не переделать, но может быть, Вы как-то постараетесь изменить отношение к ней?
Роман снова молча посмотрел на адвоката.
— Знаю, что это трудно.
Роман склонил голову и вернулся к подписанию бумаг.
— Это поможет ей скорее выздороветь. А дальше ваши с нею отношения — уж как сложится.
Теперь молчали оба.
Через полминуты Станислав ещё сказал:
— Роман Геннадьевич, извините, что я вмешался с этой темой, но пока я веду дело в интересах Вас и Вашей мамы — мне важно, чтобы вы были едины.
— Я постараюсь, — тихо сказал Роман, вновь откладывая ручку, но теперь уже завершив преобразование всех лежащих перед ним бумаг в документы. — Сам понимаю, что ненормально так собачиться с матерью — мы же с нею в одной комнате больше пяти минут не можем находиться.
— Но вы скоро будете жить отдельно от нее.
— Да, отдельно. Готовлюсь к этому.
Роман задумался, помолчал, потом продолжил:
— Но как мне наладить отношения с нею? Она же удивится, что я по-другому стал общаться с нею, выскажется — а я и взорвусь, как обычно.
— А Вы придите посоветоваться с нею.
— Посоветоваться? — не смог скрыть удивления Роман. — С нею? О чём?
— Да — посоветоваться. Есть же какая-то тема. Вы же сейчас, пока она в больнице, домом занимаетесь, все платежи делаете — вот и начните разговор с того, что Вам нужно все это у нее узнать, чтобы все правильно сделать. Так и скажите: «Мама, хочу все сделать правильно». Мамы любят такие фразы, — с улыбкой договорил Станислав.
Роман молча поднял брови, показывая все свои сомнения, что это сработает. Белогоров, заметив это, продолжил:
— Вы попробуйте так. Уверен, что Юлия Валерьевна понимает, что Вы уже взрослый, но не хочет смиряться с этим. И когда Вы покажете, что Вы действительно взрослый, и, будучи взрослым, сознательно приходите к ней за советом — она поймет, что эти нужно принять.
— Спасибо, — сказал Роман.
Видя, что адвокат собирается ответить на это слово благодарности, он еще сказал:
— Спасибо Вам. Я понимаю, что наше с матерью общение ненормально, хочу изменить — чего уж сейчас, все равно самостоятельную жизнь собираюсь начать — но не знал, как это сделать. А тут, как Вы говорите, ради нашего дела нужно наладить отношения. Ну, надо — так надо. Так проще будет.
Посмотрев на стопку подписанных им бумаг, он спросил:
— Все, только эти документы нужно было подписать?
— Да, только эти. Спасибо, что сегодня смогли приехать.
Роман встал из-за стола. Станислав заметил, что он поднялся не так порывисто, как делал это обычно.
— Я провожу Вас, Роман Геннадьевич.
От вышли из переговорной в холл, там Роман обернулся, чтобы пожать руку адвокату, сказал «До свидания» и пошел в направлении двери, которую ему открывала Алина.
Белогоров отметил, что руку ему Роман пожал крепче и основательнее, чем раньше.