В понедельник, 13-го ноября, Комины приехали вовремя, за пять минут до начала встречи. Станислав уже был в офисе, поэтому когда секретарь сообщила ему, что они приехали, и он сразу направился в переговорную.
Судя по всему, к моменту входа Станислава в переговорную мать и сын поругались из-за чего-то: подходя к двери и открывая ее, он слышал резкие фразы сына, а когда вошёл, то они оба сосредоточенно молчали, с видом явного недовольства друг другом.
— Здравствуйте, Юлия Валерьевна, — поприветствовал ее Станислав.
Затем он обошел стол и, подходя к Роману и протягивая ему руку, уважительно обратился к нему:
— Здравствуйте, Роман Геннадьевич.
Парню пришлось привстать и тоже протянуть руку адвокату; при этом он что-то буркнул; по-видимому — что-то приветственное.
Когда они расположились за столом, Станислав начал говорить, подчёркнуто обращаясь к обоим своим собеседникам:
— Итак, изложу вам положение по делу, как оно есть сейчас, и поставлю вопрос о наших дальнейших действиях. Значит, нужно добиться защиты Ваших, Роман Геннадьевич, прав на наследство отца, и защиты Ваших, Юлия Валерьевна, прав на супружескую половину — долю в совместно нажитом с Геннадием Максимовичем имуществе. Я должен спросить, между собой у вас спора нет? Роман Геннадьевич, Вы не будете возражать, чтобы Ваша мама оформила права на половину совместно нажитого имущества? Это уменьшит Ваше наследство.
— Нет споров! — решительно ответила Комина, но на ее лице читалось огромное удивление тем, что адвокат, к которому именно она обратилась для защиты интересов сына, мнение самого сына спрашивает наравне с нею.
Сразу было видно, что Юлия Валерьевна — строгая мама, но — явно любящая своего сына: она делала ему замечания, в голосе ее чувствовалась жесткость, но вместе с тем — какая-то подспудная, прятаемая ею, видимо, даже от себя самой искренняя заботливость о сыне, причем — не показная заботливость (как и строгость — непоказная), а — истинная, происходящая от глубочайшей материнской любви. Голос ее, когда она обращалась к сыну, был таков, что чувствовалось, что она говорит сыну и назидательное внушение, и правильное поучение.
Заодно четко ощущалось, что этот сын — ее единственный ребенок.
— Нет спора. Не возражаю, — суперкратко и сухо ответил Роман, не отрывая взгляда от стола — в который смотрел, чтобы не встретиться со взглядом матери, которая, как он мог предполагать, буравит его своим взглядом
А вот сын выглядел ершистым, колючим неприветливым, явно с самомнением — однако, хотя ему уже давно исполнилось восемнадцать лет, не было ощущения, что он уже совершеннолетний — несмотря на довольно высокий рост и рослое телосложение. По интеллекту он тоже явно соответствовал своему возрасту — но при взгляде на него чувствовалось, что эмоционально он застрял в семнадцати-с-половиной-летии, то есть оставался чуть-чуть недосовершеннолетним.
И при этом он ещё всем своим видом стремился создать впечатление, что он уже взрослый, и что важные решения он уже способен принимать сам. То есть он не то что всем своим видом показывал, что не будет следовать советам матери — он четко давал понять — маме в первую очередь, ну и всем окружающим заодно — что не стоит даже говорить ему эти советы. Становилось понятно, что он на корню отвергнет все, что ему решатся присоветовать.
— Значит, — обозначил Станислав предстоящее поле судебной войны, рисуя перед собеседниками записи по ходу своего повествования, — изначально мы добьемся принятия нотариусом заявления о принятии Вами, Роман Геннадьевич, наследства Вашего отца — Вы наследник по закону, и что бы там ни было, Ваше заявление должно быть принято. Если проблем с нотариальным оформлением наследства не будет — то нужно будет провести один судебный процесс — по Вашему, Юлия Валерьевна, иску к Роману Геннадьевичу — да, к Роману Геннадьевичу — и к иным наследникам, если они есть, о выделении супружеской доли. Если в нотариальной конторе будут сложности, то нам нужно будет провести два судебных процесса: первый по Вашему, Роман Геннадьевич, иску о признании Ваших прав, и второй по Вашему, Юлия Валерьевна, иску о выделении супружеской доли. Со вторым процессом, по моему мнению, сложности есть, но вполне преодолимые — хотя опыт показывает, что неожиданности могут возникнуть в любой момент на любой стадии. А вот с первым делом все сложнее — сейчас у нас слишком мало информации.
И добавил:
— И еще третий иск — нужно разобраться, что там с претензиями корпорации.