Но — Белогоров хорошо помнил сбивчивый рассказ секретарши Валентины о том, по какому поводу встречался Геннадий Комин в день своей смерти. Кто был тот человек, который назвался его родственником? Ведь это был человек, незнакомый Геннадию Комину, но сумевший заинтересовать его рассказом об их родстве — и явно именно он отравил Комина во время их встречи.
Но кто он? Как его найти? Он ли убил Романа Комина? И какая опасность угрожает Юлии Коминой.
Очень много вопросов, и все пока что без ответов. А время идет — драгоценное время идет и уходит.
Телефон звонил настойчиво и бесперерывно. Не звонил — вибрировал на тумбочке: Белогоров либо выключал телефон вообще, либо — чаще всего — ставил на вибрацию. Звук вибрации через слух проникал в мозг, а там — в сны, которые снились ему; он не мог вспомнить, что именно снилось, но что-то сумбурное — ставшее ещё более спутанным и непонятным из-за того, что люди и предметы во сне в какой-то момент стали подпрыгивать от дребезжания.
Наконец Станислав проснулся и открыл глаза, сначала — мысленно, потом — реально. Крупно мигая и ввинчиваясь в реальную действительность, он понял, откуда идёт вибрация. Он в таких случаях не ругался — понимая, что раз кто-то звонит, значит — нужно: номер его телефона не был широко известен, поэтому звонил, скорее всего, кто-то знакомый.
Взяв аппарат, Белогоров увидел, что было 4:37 и что звонит Людмила Константиновна — врач Юлии Валерьевны. Остатки сна вмиг растворились — понятно, что так срочно она могла звонить только в одном случае.
— Здравствуйте, Людмила Константиновна, — сказал он и тут же продолжил, — Не извиняйтесь, знаю, что Вы звоните по важному делу. Юлия Валерьевна?…
— Да, Станислав Владимирович. Юлия Валерьевна умерла 20 минут назад.
Даже зная, что Людмила Константиновна скажет именно это, Белогоров все равно замер. Непоправимое случилось, Юлии Валерьевны больше нет в живых.
В живых нет ни Юлии Валерьевны, ни Романа Геннадьевича — никого из тех, кто обратился к нему за помощью 10-го ноября.
— Спасибо, что позвонили. Буду в больнице через полчаса. Можно будет пройти в больницу?
— Да, я предупрежу охрану на входе — Вас пропустят.
Через полчаса Станислав был в больнице. Туда же приехал Докин, которому он позвонил с этой новостью сам.
Виталий Павлович был бледен и молчалив; он смотрел в одну точку и ничего не слушал, и ни на что не отвлекался. Было понятно, что смерть Юлии Валерьевны — смертельный удар по нему, он потерял ближайшего ему человека.
Белогоров, смотря на Докина, в полной потерянности сидевшего в коридоре больницы, понимал, что сейчас, когда Романа нет, а другие родственники Юлии Валерьевны даже не упоминаются, именно ему придется все организовывать. Поэтому тут же в больнице он согласовал все нужные вопросы (а утром попросил Веру заняться организацией всех мероприятий).
После этого он подошёл к Докину и расположился рядом с ним на скамейке. Оба молчали — Станислав и не хотел отвлекать Виталия Павловича от его печальных мыслей, и (вообще-то) не знал, как и — главное — что нужно сказать в такой ситуации. По счастью, Докин сам повернул голову в сторону Станислава и заговорил:
— Ее больше нет. Она умерла.
— Да.
Оба вновь замолчали.
Затем Белогоров, чтобы продолжить начатую и тут же пресекшуюся беседу, решил заговорить об официальных делах:
— Виталий Павлович, я понимаю, что Вам сейчас не до чего. Я организую все, что нужно, сам, и все Вам сообщу.
— Спасибо, — почти беззвучно сказал Докин.
— Давайте я отвезу Вас домой.
— Нет, не нужно, я сам доберусь. Вы и так много делаете.
— Тогда давайте мой сотрудник Вас отвезёт.
— Нет, не надо. Доберусь. Я пройдусь.
Белогоров понял, что Докин в таком подавленном состоянии, что может потеряться.
— Виталий Павлович, давайте хотя бы такси вызову Вам. Не ходите пешком. Ну не в том Вы сейчас состоянии, чтобы идти.
Докин согласился. Станислав вызвал ему такси, и через некоторое время он уехал. Перед отъездом он сказал, что обязательно соберётся с силами и придет проститься с Юлией Валерьевной.
Проводив Виталия Павловича, Станислав уехал из больницы, наскоро позавтракал в одном из кафе, в которые можно быть заехать и покушать гарантированно-быстро и бессомненно-вкусно, и поехал проводить встречи. Вера дала все нужные поручения сотрудникам, координировала их работу и сообщала все ему. Все нужные решения Вера сама принимала.
День прошел в заботах, встречах, переговорах, телефонных беседах, просмотре документов. Около шести часов вечера Станислав понял, что вот-вот уснет — и кофе ему уже не помогает. Как раз в этот момент к нему с каким-то вопросом зашла Вера. Заходя в кабинет, уже начала говорить «Слав, тут нужно решить, как поступить…», но, увидев его, почти уже засыпающего в кресле, она моментально сказала: