Прошло сто лет, и в картине района Мускн, набросанной пером египетского писателя Тауфика аль-Хакима в двадцатых-тридцатых годах нашего столетия, мы узнаем все тот же торговый Каир: «Автобус шел по старым улицам и переулкам, минуя кварталы древнего Каира, и наконец подошел к Муски. Те, кому надо было-выходить, вышли, а оставшиеся в вагоне пассажиры, вытянув шеи, смотрели на улицу, по обеим сторонам которой красовались бесчисленные магазины и лавки, выставившие свои ослепительные товары — шелковые и бумажные материи, украшенные блестящим шитьем и сверкающими металлическими кружочками, ювелирные изделия из настоящего золота и рыбьей чешуи, ботинки и туфли на каблуках и с бантиками, последнего фасона, галантерею, кружева, постельное и столовое белье, посуду — медную и фарфоровую, ложки и поварешки, деревянные и металлические, словом — все, что-можно найти на этом знаменитом торжище.
Была, как всегда, большая давка, и «Суарес» (в те годы — автобус с определенным маршрутом. — А. В.) с трудом прокладывал себе дорогу среди волн людей, собравшихся, точно муравьи, на узкой улице. Раздавались громкие голоса, все кричали и шумели — и продавцы, и покупатели, и зрители. Торговцы громко выхваливали свой товар и отбивали друг у друга покупателей лживыми словами, дешевизной цен; они клялись честью, ручаясь, что материал отличный: «Чистая находка! Выгодный случай! Купец отвечает!», а покупательницы и покупатели смотрели, возражали и исследовали товар. Они раскладывали материю перед собой, терли ее и с силой пробовали ее крепость, а потом начинали торговаться и спорить; поднимались крики, умножались клятвы, громче звучали настояния и заверения, и пот струился со лбов и лиц.
Ко всему этому шуму и гаму присоединялся звон стаканчиков продавца лакричной воды, который толкался среди людей, прижав к животу свой красный кувшин и держа в руке медную кружку. Кусок снега, положенный на горлышко кувшина, не доходил до напитка и ничуть не охлаждал его. Его назначением было оправдать крик продавца.
— Береги зубы! Я продаю напитки, и мне нет дела до твоих зубов.
Потом продавец ударял стаканчики друг о друга и кричал другим голосом:
— Терпение прекрасно! Бедность без долгов — вот полное богатство. Твои зубы! Берегись!».
Я сравнивал внешний вид каирских лавок с теми, что описаны Э. У. Лэйном. Тогда лавки представляли собой углубления — открытые на улицу комнаты метра два на полтора с чуланчиком-складом в глубине помещения и закрывающимися на ночь дверьми-ставнями. Перед лавкой, приподнятой над тротуаром, на уровне ее пола была обычно сделана каменная или глиняная скамья-мастаба. В наши дни нечто подобное я встречал лишь в Йемене. Увы, в Каире внешний вид лавок в принципе не отличается от европейских магазинчиков в средиземноморских странах — хотя и без их чистоты, броских витрин и прочих в достаточной степени формальных атрибутов, не говоря уж о выборе товаров. Но ряд магазинов, созданных по образцу парижских Елисейских полей или нью-йоркской Пятой авеню, появились в последние годы в фешенебельных районах.
Принципы торговли в Египте, как и вообще на Ближнем и Среднем Востоке и на Западе, различны.
В Каире есть магазины с твердыми ценами. Никому не придет в голову торговаться в продуктовой лавке или в универмаге. Цены на предметы первой необходимости примерно известны. Но в бесчисленных лавчонках, где торгуют одеждой, обувью, различными импортными товарами, купить что-либо по первой назначенной цене — значит уронить себя в глазах продавца и наверняка сильно переплатить. Знакомая по Стамбулу картина. Хочу опять вспомнить Э. У. Лэйна и подтвердить, что если ушли в прошлое подушки в магазинчиках и широкие лавки-мастабы, то сама купля-продажа во многом осталась прежней.
«Не посвященному в восточные обычаи процедура купли-продажи у египтян покажется невыносимо тягостной, — писал Э. У. Лэйн. — Лавочник начинает с того, что запрашивает за свой товар намного больше, чем думает получить. Покупатель возмущается и называет свою цену — на греть или вдвое ниже. Тогда лавочник несколько понижает свои требования, а покупатель чуть увеличивает первоначальную сумму. В таких условиях торг продолжается, пока обе стороны не сойдутся где-то посередине между первоначально запрошенной и предложенной покупателем ценой. Тогда наконец сделка заключается. Европейские путешественники всегда возмущаются египетскими торговцами, и, на мой взгляд, совершенно незаслуженно… Ведь, несмотря на утомительные торги, лавочник в результате получает за товар не более одного процента прибыли. Решительно облюбовав какой-нибудь товар, покупатель готовится к длительным переговорам. Он поднимается на мастабу, устраивается на коврике поудобнее, не торопясь набивает трубку и закуривает.
Простые люди самую пустяковую сделку совершают с такой страстью, так горячатся, кричат и жестикулируют, что чужеземец, не знающий арабского, может подумать, что происходит ссора или драка. На вопрос о цене продукта крестьяне любят отвечать: «Берите даром». Все знают, что говорится это ради красного словца, и никто не подумает воспользоваться ответом буквально. Вопрос повторяют и теперь уже в ответ слышат цену, непомерно завышенную».
Число египетских торговцев — легион. Все мои попытки найти мало-мальски надежную статистику на этот счет окончились неудачей. Порой кажется, что в Египте торговцев больше, чем покупателей, хотя это впечатление обманчиво. Во всяком случае, их много больше, чем нужно для общества. Но торговля престижна: ведь пророк Мухаммед был торговцем и женился на богатой купчихе. Торговля выгодна. Не знаю, откуда обычно точный Э. У. Лэйн взял норму прибыли египетских торговцев в те годы — один процент. Думаю, эта цифра занижена и для первой половины прошлого века. В наши дни пятьдесят, сто, триста процентов прибыли, особенно на продаже импортных товаров, не вызывают удивления. В конечном счете эта прибыль придает элемент паразитизма всему сословию торговцев, но объясняет, почему торговец днями может ждать клиента и как он ухитряется существовать при небольшом количестве покупателей.
Торговые компании, акционерные общества приживались в Египте с трудом. Египетский торговец не любил компаньона, предпочитая полную самостоятельность. Пословица говорит: «Руби компаньона, даже если на обед». Долгие годы торговлю определял индивидуальный капитал. Дух соперничества, конкуренции иногда шел на пользу покупателю, иногда во вред.
Традиции купли-продажи, навыки торговли, взаимоотношения между продавцом и покупателем находили отражение в народных обычаях, в национальной психологии, в пословицах.
Пословицы советуют покупать дорогие, добротные вещи и предупреждают против покупки плохих вещей: «Купишь дешевле — станет дороже» или «Все имеет свою цену». Пословицы же рекомендуют приобретать недвижимость, чтобы защитить себя от превратностей судьбы: «Купишь золото — купишь беспокойство», а другая не менее категорична: «Купишь дом — купишь спокойствие».
И еще советы, которые дают пословицы: «Прежде чем купить — выбирай хоть целый день», «Кто купил то, в чем не нуждается, продал то, в чем нуждается». Если покупают в рассрочку, то говорят: «Брать мед — давать горечь».
Одна из особенностей торговли — вера в удачу, счастливый случай. Однажды я зашел в недавно открытую-лавку и стал прицениваться к туфлям. С меня запросили высокую, но в общем-то справедливую цену. Я машинально назвал вдвое меньшую, и, к моему удивлению, продавец тут же согласился. Пришлось купить. Хозяин лавки радостно бросил деньги на землю, потом поднял и воскликнул: «Первый покупатель — золото!» Я оказался первым клиентом, которого нельзя было упустить, чтобы не спугнуть удачу. То ли рука у меня оказалась легкой, то ли место бойким, но лавка стала процветать.