Наводнение пришло после самой жестокой за полстолетия засухи, что охватила весь район Южной и Юго-Восточной Африки, но больше всего поразила несколько провинций Мозамбика. Засуха продолжалась три года. Земля отвердела и растрескалась, урожаи риса и кукурузы погибли. Начался массовый падеж скота.
В хижины пришла беда.
Ее можно было бы ослабить, отвести угрозу от миллионов пострадавших. Правительство, ЦК партии Фрелимо приняли чрезвычайные меры. Валюту, которой было так мало, тратили на закупки муки и зерна. В деревни и на хутора направлялись грузовики с продовольствием.
Однако многие грузы не попали к жертвам засухи, были взорваны или разграблены по дороге бандитами. От голода погибли тысячи и тысячи людей.
Слово «бандит» говорит о многом и о многом умалчивает. Оно говорит о хищничестве, жестокости, садизме, но скрывает политическое лицо.
«…Они учинили допрос, и три человека признались в своей принадлежности к партии Фрелимо. Секретарь местной партячейки Жоао Куно, его помощник Себастиао Матсинхе и еще трое родственников Матсинхе были выведены из толпы. Их начали бить молотками, а затем зарубили топорами, нанося удары по тыльной стороне шеи. Мятежники обезглавили троих из своих жертв и посадил их головы на колья перед входом в деревню. Они предупредили, что тот, кто осмелится их похоронить, поплатится за это жизнью…» Эти слова принадлежат не мне и не представителю «коммунистической страны». Они взяты из январского сообщения «респектабельного» агентства Франс Пресс, хозяева которого отнюдь не прониклись симпатией к мозамбикской революции.
«Они неожиданно вышли из леса, — рассказывает Мажоржи Фернанду Зембе, тридцатитрехлетний крестьянин, работающий на сахарной плантации в провинции Бузи, — схватили меня и отрезали мне уши. В следующий раз дело может кончиться еще хуже», — напечатано в итальянском журнале «Панорама».
Бандиты отрезают уши, носы, губы, груди у женщин.
Я видел ополченца со страшным, трагическим оскалом. «Когда бандиты отрезали мне губы, они сказали: «Теперь можешь идти и улыбаться Саморе Машелу». Вчерашний мирный крестьянин взял в руки винтовку и со своим искалеченным лицом, с полными ненависти глазами преследует бандитов по лесным тропам.
Но, повторяю, само слово «бандит» не говорит о политической окраске отрядов мятежников, которые называют себя «мозамбикским национальным сопротивлением» (МНС) и кричат, что хотят свергнуть «коммунистическое правительство» Фрелимо.
МНС — выкормыш Претории, а в момент создания также режима Яна Смита в нынешней Зимбабве, тогдашней Южной Родезии. После завоевания независимости Зимбабве Южная Африка снабжает его оружием, боеприпасами, продовольствием, деньгами, обучает главарей банд, контролирует их действия.
Пиратская радиостанция мятежников, которую в Мозамбике называют «голосом гиены», с 17 апреля 1983 года несколько месяцев молчала. В тот день близ Претории был убит Орландо Кристина, бывший сотрудник ПИДЕ, португальской политической полиции времен Салазара, бывший агент-провокатор, бывший наемник, служивший родезийскому белому режиму, «генеральный секретарь» МНС. Три месяца спустя руководство мятежным движением перешло к Алфонсу Длакама по прозвищу «Жакаму». Он когда-то служил в мозамбикской армии, проворовался, был с позором изгнан и вот теперь пригрет в ЮАР и выдвинут на место «лидера».
В 1983 и в начале 1984 года внимание средств массовой информации было сконцентрировано на Атлантическом побережье Африканского континента, где шла открытая война между ангольцами и вторгнувшимися в страну южноафриканцами. «Молчаливая», но не менее жестокая война, развязанная ЮАР, заливала кровью Мозамбик. «С момента получения нашей страной независимости в 1975 году, — сказал Жозе Луиш Кабасу, министр информации и секретарь ЦК партии Фрелимо, — у нас не было ни одного мирного дня. Наши противники — это банды изгоев и наемников, финансируемые ЮАР».
Мятежники из МНС совершают нападения на один из крупнейших в Африке гидрокомплекс Каборабасса, уничтожают опорные столбы линий электропередачи, взрывают поезда, мосты и склады горючего.
Удары по коммуникациям стали нарастать с лета 1980 года, когда Мозамбик пережил первую засуху. Претория решила погрузить независимый Мозамбик в пучину хозяйственной разрухи. «В 1981–1982 годах, — писал итальянский журнал «Панорама» — отборные южноафриканские подразделения, которые сражаются вместе с мятежниками (несмотря на опровержения Претории, непосредственное участие ЮАР в боевых действиях не вызывает сомнений, учитывая очень сложный технический характер акций саботажа), взорвали мост на реке Пунгве, уничтожили некоторые портовые сооружения и в декабре 1982 года взорвали в Бейре (важнейший порт Центрального Мозамбика — А. В.) 34 цистерны с горючим».
Одним Мозамбиком замыслы Претории не ограничивались. Руками бандитов она била сразу по нескольким целям. Девять независимых государств Юга Африки — Ангола, Ботсвана, Лесото, Малави, Мозамбик, Свазиленд, Танзания, Замбия и Зимбабве — объединились в экономический союз — Конференцию по координации развития стран Юга Африки. Общими усилиями они стремятся уменьшить свою экономическую зависимость от ЮАР. Шесть из них не имеют выхода к морю, поэтому ключевую роль в их усилиях играют железные дороги и порты Мозамбика. Их саботаж должен был принудить такие страны, как Зимбабве, пользоваться транспортной сетью только ЮАР и склониться перед экономическим диктатом Претории.
Летом 1983 года мозамбикская армия перешла в наступление на формирования и базы МНС. Тысячи бандитов были уничтожены или взяты в плен. Но остальные рассеялись, как саранча, по всей стране. МНС создавало угрозу для железной дороги, связывающей Мапуту с Зимбабве и проходящей через провинцию Газа. Захваченный бандитами в плен машинист поезда, подорвавшегося на мине, Жозе Кароса рассказывал, что командир банды кричал ему: «Мы не хотим, чтобы поезда ходили по этой линии. Тебе это не известно? Разве ты не знаешь, скольких твоих коллег мы уже убили? Мы не хотим больше, чтобы поезда отправлялись в Зимбабве и приходили оттуда». Локомотив Каросы был восемнадцатым, уничтоженным на этой железнодорожной линии за три года.
Природные катастрофы и действия бандитов тяжело сказались на экономике. Уже несколько лет продолжается падение промышленного и сельскохозяйственного производства, экспорта. Товары, импортируемые с капиталистического рынка, все дорожают. За каждый ввезенный грузовик Мозамбик должен вывозить в четыре-пять раз больше орехов кешью, чем десять лет назад.
Хозяйство колониального Мозамбика базировалось на денежных переводах мозамбикских рабочих из ЮАР, на транспортном обслуживании грузов из ЮАР и тогдашней Родезии, на доходах от юаровских и родезийских туристов, приезжающих на чудесные океанские пляжи этой страны. Все три источника дохода в несколько раз уменьшились. Экономическая война ЮАР против соседнего государства началась в год провозглашения независимости. Она была дополнена ползучей агрессией через бандитов из МНС.
В год получения независимости девяносто три взрослых мозамбикца из ста не знали грамоты. В школы ходило лишь полмиллиона детей. Учителя-португальцы уехали. Но сейчас учатся два миллиона. В университете среди нескольких десятков темнокожих студентов (на три тысячи португальцев) сейчас больше трех тысяч мозамбикцев. Если говорить об успехах независимого Мозамбика в образовании, то они самые ощутимые.
Сделать больше не позволяют условия географии и политики.
Масштабы и характер угрозы, нависшей над страной, в Мозамбике понимают. «Отстоим независимость! Преодолеем отсталость! Построим социализм!» Эти лозунги, как и красное партийное знамя с характерным символом — молотом и мотыгой, — встречаешь повсюду. Когда я читал лекцию в высшей партийной школе, смотрел на молодые, умные лица слушателей, а затем беседовал с ними, то верилось: эти лозунги для них — не просто слова.
Партия Фрелимо провозгласила своей целью «разрушение капиталистической системы и построение в Мозамбике общества, свободного от всякой эксплуатаций…». Но здесь убеждаешься, что поиски новых форм общественной и экономической жизни — необходимый для будущего, но мучительный, долгий процесс.