— Мистер Ли? — сказал судья.
— Ваша честь, — сказал Уилл, — вы слышали, как шериф сказал, что его свидетель не видел лица моего клиента, и что вещественные доказательства убийства не связаны исключительно с фургоном мистера Муди. Вы слышали также свидетельство мисс Джойнер о том, что мистер Муди был дома вместе с ней в момент убийства.
Полагаю, вы приняли к сведению, что. хотя совершилось насилие и убийство, против моего клиента не выдвинуто обвинения в изнасиловании. Это указывает на шаткость всего обвинения. Ваша честь, учитывая отсутствие убедительных доказательств, я предлагаю отвести обвинение против Лэрри Юджина Муди.
— Отказано, — сказал судья. — Обращаетесь ли вы с просьбой взять обвиняемого на поруки?
— Да, ваша честь. Прошу вас принять к сведению, что заслушанные здесь показания, на которых построено обвинение против моего клиента, мягко говоря, не являются исчерпывающими. Есть подтверждение алиби Лэрри Муди. Он показал себя стабильной личностью, занимает достаточно прочное положение в обществе, продуктивно работает, о нем хорошо отзывается работодатель, но у пего нет сбережений, а лишь финансовые обязательства, подлежащие погашению. Поэтому ему важно немедленно возобновить работу. Нет оснований опасаться, что он захочет избежать правосудия. Прошу при взятии на поруки установить залог в десять тысяч долларов.
Судья посмотрел на Элтона Хантера и поднял брови.
Хантер приподнялся.
— Ваша честь, обвинение возражает против взятия на поруки...
— Послушайте-ка, — сказал Уилл, вставая во весь рост, — мы готовы, если необходимо, внести значительный залог, но определенно нет никаких оснований отказывать в этом деле во взятии на поруки.
Судья посмотрел на Уилла.
— Садитесь, мистер Ли, — распорядился он. — Вы уже сказали свое слово.
Уилл сел.
— Ваша честь, — продолжал. Элтон Хантер, — мистер Муди обвиняется в тяжелом уголовном преступлении, которое потрясло все общество. Его нельзя отпускать свободно гулять по улицам.
Судья сделал маленькую паузу.
— Во взятии на поруки отказано, — объявил он. — Дело передается в Большое жюри, которое, — он вопросительно посмотрел на Хантера, — заседает на этой неделе.
— Правильно, ваша честь, — ответил Хантер. — Я намерен представить дело в четверг, когда будут доступны копии отчетов о вскрытии и о лабораторных анализах.
— Хорошо, — сказал судья. — Мистер Ли, если обвинение действительно столь шаткое, Большое жюри откажется от него, и ваш клиент выйдет на свободу до конца недели. — Судья поднялся. — Слушания закончены.
— Всем встать!
Когда судья удалился, Уилл снова сел рядом с Лэрри.
— Сожалею, но в делах такого рода редко удается взять обвиняемого на поруки.
— Но ведь судья сказал, что Большое жюри может и не выдвинуть против меня обвинения, — с надеждой высказался Муди.
— Увы, — возразил Уилл, — я не смогу просить за вас там. В принципе обвинение может добиться от Большого жюри всего, чего хочет. Боюсь, вам придется побыть в тюрьме до самого суда. Мы постараемся, чтобы это было не слишком тягостно для вас.
Муди с грустью кивнул.
— Что ж, благодарю вас, по крайней мере, за хорошую работу. Вы превратили слушания в ад для шерифа.
Уилл усмехнулся.
— Подождите-ка, я еще вызову его в свидетели на суде.
Пока Муди целовал Чарлену и говорил со своим боссом, Уилл оглянулся по сторонам и обратил внимание на людей, которых здесь раньше не видел. Пожилая пара черных стоя беседовала с очень высоким, очень черным человеком. Уилл узнал Мартина Вашингтона, руководителя группы юристов АРР — «Адвокаты за расовое равенство». Это сулило гласность, может быть, демонстрации. Новость такая, что хуже некуда.
Другой человек, белый, поговорив с Элтоном Хантером, направился к Уиллу и представился:
— Мистер Ли, — сказал он, — я Ник Доннер из южного бюро «Нью-Йорк таймс».
Уилл пожал ему руку. «О Боже, — думал он, — это все, что мне нужно».
Глава 8
Уилл наклонился и заглянул в глаза Бенджамину Карру. Они были широко открыты. Лицо сенатора было лишено какого бы то ни было выражения, и Уиллу вспомнилось, что он никогда не видел Карра таким отрешенным от всего. В его чертах проступило что-то детское, мягкое. Он едва ли не улыбался.
Доктор сказал, что Карр, возможно, что-то и понимает, но если и так, он не в состоянии реагировать.
Уилл придвинул к кровати стул и взял безвольную руку Карра.
— Сенатор, — сказал он, — это Уилл. Я знаю, что вы не можете говорить, но надеюсь, можете меня понимать. Вы пережили инсульт. Худшее позади. Наступила стабильность, но доктор еще не в силах сказать... когда восстановится ваша речь... Мисс Эмми все время находится здесь, также и Джаспер. Оба сейчас отдыхают. Губернатор прилетел сразу, как только узнал о случившемся, но ему пришлось вернуться в Атланту. Доктор и я говорили с судьей. Тот подписал распоряжение, предоставляющее мне возможность временно вести ваши дела. Минни и Джаспер присмотрят за домом, будут оплачивать счета и тому подобное. Я смогу принимать любые решения, пока вы не встанете на ноги. Сенатор, вы поправитесь и скоро станете самим собой. Я продолжаю планировать вашу выборную кампанию, так что не подводите меня, вы слышите? Я передал всем сотрудникам, что ничто не изменилось, — солгал он.
Лицо Карра было по-прежнему неподвижным, но, к удивлению Уилла, он почувствовал усилие его руки, будто сенатор пытался пожать ему руку.
— Это хорошо, сенатор, — сказал Уилл. — Кажется, вы можете двигать рукой. Продолжайте это, хорошо?
Карр прикрыл глаза, будто хотел уснуть. Уилл стиснул его руку и удалился.
В коридоре он встретил доктора Дэниелса.
— Похоже, он двигает рукой, доктор, — взволнованно произнес Уилл.
На лице доктора отразилось сомнение.
— Не думаю, что он уже способен на это. Вероятно, то был просто мышечный спазм.
— Есть ли у него шансы на восстановление речи и чувствительности конечностей?
— Трудно сказать, — ответил доктор. — Я наблюдал людей, которые сравнительно быстро обретали подвижность после весьма серьезных ударов. Другие так и оставались парализованными, хотя нарушения их двигательных систем казались мне не столь серьезными.