– Не приходилось, – сказал Уилл. – Самое крупное из уголовных дел, которыми я занимался, касалось вооруженного ограбления.
Он подумал, что дело привлечет общественное внимание. Представились и заголовки в газетах, типа: «БЕЛЫЙ МУЖЧИНА ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ ЧЕРНОЙ ДЕВУШКИ НА СЕКСУАЛЬНОЙ ПОЧВЕ». Газеты, Атланты будут публиковать этот материал изо дня в день.
– Вы оба, на мой взгляд, годитесь для этого дела, – сказал судья. – Вы оба. – Он перевел взгляд с Уилла на Хантера. – Ну и как, джентльмены?
– Хорошо, – ответил Хантер. – Согласен.
– А кто будет обвинять и кто защищать? – спросил Уилл.
Ему не хотелось быть адвокатом убийцы. И требовалось время, чтобы все обдумать, прежде чем принимать обязательства.
Судья открыл ящик письменного стола, вытащил монетку в полдоллара, подкинул ее, поймал и положил на стол, прикрывая рукой.
– Подождите, – сказал Уилл, – мне следовало бы переговорить с сенатором.
– Я же сказал, – возразил судья, – что уже говорил с ним, – он улыбнулся. – Сенатор подтвердил, что вы можете располагать своим временем.
Обвинять, подумал Уилл, я хочу обвинять.
– Орел – вы обвиняете, Элтон, – сказал судья. – Решка – обвиняет Уилл. – Он поднял руку. Все прояснилось.
– Орел! – воскликнул судья, смахивая монету обратно и закрывая ящик.
– Уилл постарался не вздрогнуть. Хантер не смог подавить довольной улыбки.
Судья посмотрел, подняв брови.
– Значит, вы в деле... оба?
Хантер кивнул. Уилл посмотрел на судью обреченно.
– Итак, вы разговаривали с сенатором? И он сказал, имея в виду это дело, что я могу располагать собой?
– Сказал. Теперь вы в деле. Или я зря терял свое время?
– Хорошо, – покорно произнес Уилл. – Я в деле.
– Прекрасно, – сказал, поднимаясь, судья. – Еду домой чистить свои ружья, а завтра отправляюсь на охоту.
Уилл и Элтон Хантер одновременно встали, и судья погнал их к выходу, как цыплят. Когда они уже были в холле, судья сказал:
– Поезжайте повидать своего клиента, Уилл. Утром, в понедельник, проведу предварительные слушания. В десять.
– Да, сэр, – в унисон ответили оба юриста.
– И еще одно, – сказал судья. – Пусть ни один из вас не приходит ко мне в надежде выйти из этого дела. Вы в нем на все время. – Он вошел в кабинет, и дверь за ним закрылась.
Глава 3
Тюрьма была новой, но быстро старела. Краска уже осыпалась со стен, асфальтовый пол потрескался и истерся. В комнате, где ждал Уилл, были стальные стол и четыре стула, привинченные к полу.
Раздался приглушенный лязг, дверь растворилась, вошел заместитель шерифа, за ним – молодой человек лет двадцати пяти.
– Он в вашем распоряжении, советник. Занимайтесь с ним, сколько понадобится. Позвоните, когда закончите. – Заместитель шерифа показал на кнопку вызова, вышел и запер за собой дверь.
– Привет, – неодобрительно произнес молодой человек. Рост его был приблизительно пять футов восемь дюймов. Хорошо сложен. Белесые с рыжинкой, не очень длинные волосы аккуратно уложены с пробором посередине. Над верхней губой – подобие усиков. Одет в джинсы, рубашку с короткими рукавами и непонятной эмблемой слева на груди. Изобразив улыбку, он протянул руку: – Я Лэрри Муди.
Уилл ответил на рукопожатие.
– Меня зовут Уилл Ли, Лэрри, – сказал он. – Суд назначил меня представлять ваши интересы в этом деле. Садитесь, поговорим.
– Рад видеть вас, малый! – произнес Муди, опускаясь на стул. – Я здесь с десяти утра, и пока не было никого, кроме заместителя шерифа и заключенных. Нельзя ли мне как-то выбраться отсюда?
– Пока не знаю. Сначала давайте поговорим, а затем „ посмотрим, как обстоят дела.
– О'кей, я расскажу вам все, что захотите узнать, – заявил Муди достаточно искренне.
Он был явно встревожен и подавлен. Уилл присматривался к нему, к его реакциям.
– Прежде всего, согласны ли вы, чтобы я представлял ваши интересы? Нет ли у вас возражений?
– Безусловно, нет.
– Хорошо. Теперь условимся, что все сказанное вами, начиная с этой минуты, останется между нами. Никто не сможет требовать, чтобы я раскрыл без вашего разрешения, полученную от вас информацию. Это ясно?
– Хотите сказать, что это должно походить на отношения со священником?
– Именно так. Даже если признаетесь, что совершили преступление, я не имею права разглашать это, и никто не может меня заставить. Кстати, на основании таких показаний вас не могут и осудить.
– О'кей, понимаю.
– Важно, чтобы вы действительно это поняли и поверили мне, рассказав все, что требуется для установления истины.
– Это до меня дошло.
– Самое глупое, что вы можете делать, – это лгать своему адвокату.
– Не беспокойтесь, я расскажу правду.
– Хорошо. – Уилл достал из кармана куртки бумагу. – Это копия ордера на ваш арест по обвинению в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Значит, вы, по мнению шерифа, кого-то убили. Отягчающие обстоятельства подразумевают наличие «преступных намерений», так что, по мнению шерифа, вы знали что делали, намеревались это сделать, и у вас было время подумать, следовало или нет это делать. Подразумевается также, что вы, достигнув определенного возраста, можете отличать правильное от неправильного и находились в здравом рассудке в момент преступления.
Муди кивнул, поглядывая на Уилла.
– Теперь далее, – продолжал Уилл. – Ордер на арест отнюдь не означает, что вы в чем-нибудь виновны. У нас существует презумпция невиновности. Чтобы вас признали в чем-нибудь виновным, это должно быть доказано при всех разумных сомнениях. Понимаете?
– Мы все это проходили в школе, но я никогда не думал, что кто-нибудь станет особо пояснять это мне.
– Понимаю, как вы себя чувствуете, – сказал Уилл. – У вас есть и другие права. Говорил ли вам кто-нибудь сегодня о них?
– Шериф говорил.
– Просил ли вас шериф или кто другой что-нибудь подписать?
– Я подписал бумагу насчет своих, прав.
– Просили ли вас сделать что-нибудь еще?
– О да, спросили, нельзя ли осмотреть мой фургон.
– И вы дали им разрешение?
– Я не возражал.
Уилл достал из кармана другой лист и вручил его Лэрри.
– Правильная ли это копия того, что вы подписали?
– Да, это моя подпись.
– Ну хорошо. – Уилл достал из своего портфеля бювар. – Теперь расскажите, что было после того, как вы сегодня утром впервые увидели шерифа и его заместителей.
Муди старался сосредоточиться.
– Что ж, я допивал вторую чашку кофе...
– В какое время?
– В десять, может быть, немного позже. Кенни Эберхарт позвонил у двери и спросил, не пройду ли я в офис переговорить с шерифом.
– Кто такой Эберхарт?
– Один из его заместителей. Я знаю его по городу.
– Сказал он, что вы арестованы?
– Нет, сказал, что это не займет много времени и надо просто проехать в офис. Затем он спросил, не мог бы я взять свою машину, так как он не сможет привезти меня обратно. Я подумал, что это вроде шутки... На полпути сюда я посмотрел в зеркало заднего вида – он ехал за мной.
– Затем?
– Я приехал, спросил шерифа, а он взял меня в свой офис. Там был другой его заместитель. Шериф дружелюбно спросил, что я делал вечером в четверг. Потом рассказал мне о моих правах и добавил, что задаст мне несколько вопросов, но я, мол, не обязан отвечать на них, а если хочу адвоката, могу его получить.
– Сказал ли он, что ваши слова могут быть использованы против вас?
– Да, вроде бы; Он так сказал; «Я использую ваши слова против вас, если мне будет нужно». Получилось вроде бы не всерьез. Потом он спросил, не возражаю ли я против осмотра моего фургона. Я согласился и передал ключи. Тогда он попросил меня прочитать и подписать эту бумагу. Я подписал.
– Хорошо. А в четверг, вечером? Он спросил вас, где вы были в четверг вечером? Как вы ответили?
– Сказал, как было: что работал примерно до шести.
– Часто ли вы работаете после пяти?