– Что такое? – тихо вымолвила Китти. Уилл закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья.
– Прочитайте нам, Том, – сказал он. Том прочитал:
"Только для «Колумбус бикена», Хьюел Хардауэй. На этой неделе автор получил в собственность фотографии, снятые частным детективом, которого наняла миссис Луиз Дин, жена губернатора Мака Дина, с изображением ее мужа в интимной близости с Шерли Скотт, диктором программы новостей шестого канала телевидения Атланты. Проверив аутентичность этих фотографий и опросив детектива, автор смог с разрешения миссис Дин опубликовать эту статью. Эрнст Дженкинс, имеющий лицензию на проведение частных расследований, в прошлый уик-энд установил наблюдение за Шерли Скотт, тридцати семи лет, известной тележурналисткой Атланты. Воскресным вечером он последовал за ней на одну из ферм округа Гуннетт, к северу от Атланты, которая принадлежит губернатору штата, Маку Дину, шестидесяти одного года. Там он мог наблюдать, как губернатор восторженно приветствовал мисс Скотт у дверей гостевого коттеджа.
На фотографиях четко изображены губернатор Дин и мисс Скотт в постели, совершенно голые, занимающиеся сексом в самых разнообразных его проявлениях.
Миссис Луиз Дин, вторая жена губернатора, замужем за ним уже девять лет. Губернатор был разведен со своей первой женой одиннадцать лет тому назад из-за неподтвержденных слухов о связи с нынешней миссис Дин. Миссис Дин, с которой удалось связаться по телефону в доме губернатора в Атланте, сказала: «Я подозревала, что мой муж и эта женщина уже некоторое время находились в интимных отношениях, а теперь фотографии мистер Дженкинса подтверждают мои подозрения. Я буду подавать на развод по причине супружеской неверности в понедельник утром в десять часов в здании округа Фултон». Миссис Дин добавила, что она в это же время проведет и пресс-конференцию.
Губернатор Дин, которого удалось застать в отведенное для прессы время, на просьбу прокомментировать эти свидетельства и заявление его жены, мог лишь сказать: «Мне нечего сообщить в настоящее время. Я уверен, что подлинные факты станут известны с течением времени. Мне бы лишь хотелось заверить население Джорджии, что я никогда не делал ничего такого, публично, или в частной жизни, что могло бы бросить тень на положение, которое я занимаю, или на этот великий штат».
Мисс Скотт, с которой связались в ее доме в Северной Атланте, на вопрос автора о полученных свидетельствах лишь сказала: «Вы негодяй».
Том отложил газету, взглянул на Китти. И они оба разразились хохотом.
– Так ему и надо, молодец Шерли! – воскликнула Китти. – Удивляюсь, что он опубликовал ее ответ.
– Это слишком хорошая реплика, чтобы опустить ее, – простонал Том. – Боже, Уилл, почему вы не сказали, что у них нет ничего на вас?
Уилл медленно поднял голову.
– А вы бы поверили мне?
– Вероятно, нет, – засмеялся Том. – Боже, у меня еще не было такого ужасного дня, как нынешний.
– У меня тоже, – сказала Китти. – Но это все же не такой плохой день, как для Мака Дина.
– Бедный старина Мак, – вздохнул Уилл.
– Не растрачивайте ваши симпатии, – сказал Том. – Он получил то, что заслуживал. Уилл покачал головой.
– Я не думаю, что кто-нибудь заслуживает такого. Его жена должна действительно ненавидеть его.
– Оскорбившаяся женщина, – сказала Китти. – Пусть это будет уроком для вас обоих.
– Что ж, думается, можно перестать беспокоиться о первичных выборах, – сказал Том. – При такой близости кандидатов при опросах нас выведут наверх голоса одних лишь возмущенных женщин.
Уилл завел двигатель и посмотрел на календарь.
– До первичных выборов остается два дня, – сказал он по внутренней связи. – Если мы научились чему-либо в этой кампании, так это тому, что все еще может случиться.
Глава 29
Гаролд Перкерсон сидел в засаде в предрассветной темноте. Звезды уже исчезли. Все предвещало жаркий, туманный день, обычный для сентябрьской погоды в Джорджии.
Он ощупал толстую холщовую трубку, сшитую вручную и наполненную песком. Она весила фунта два.
Когда забрезжил свет, он встал и распрямился. По утрам он в течение недели бегал на милю, но не особенно надеялся на свои ноги. Мышцы могла свести внезапная судорога. Он перебросил трубку с песком из руки в руку. Тихий инструмент! В кармане куртки было еще одно приспособление, а в другом резиновый жгут.
Затем Перкерсон пошел через лес, переходя от дерева к дереву так, чтобы его не было видно с дороги. Он спрятался за большим дубом ярдах в девяти от крутого поворота дороги и стал ждать. Прошло семь или восемь минут. Как раз в половине седьмого, в сотне ярдов на дороге появился человек с редеющими седыми волосами, в очках, с коричневатой кожей; узкоплечий, высокий, на вид лет пятидесяти. Он шагал быстро, легко. Перкерсон надел темные очки, поднял капюшон куртки, сосчитал до пяти и бросился бежать через лесополосу, стараясь, не шуметь. На дорогу, в длинный туннель, обрамленный деревьями, в конце которого гудрон уже освещало рассветное солнце, Перкерсон вынырнул в двадцати ярдах позади человека, шагавшего тренированно и ритмично. Следовало перехватить его до выхода на открытое место. Перкерсон ускорил движение. Человек оглянулся и легко махнул рукой.
Солнечный свет был уже недалеко, и Перкерсон побежал. Человек улыбнулся, взглянув на него вполоборота.
– Доброе утро, – воскликнул он, – вы меня нагоняете, приятель?
– Конечно, нагоняю, – ответил Перкерсон и взмахнул трубкой.
Она опустилась на шею человека у основания черепа. И он упал на дорогу, потеряв сознание еще до того, как ударился оземь.
Следов удара на затылке не должно было оставаться, и упавший скоро придет в себя. Перкерсон заспешил. Вынув из кармана хирургический резиновый жгут, он перетянул им левую ногу человека немного выше колена и подсучил штанину на ней. Затем извлек шприц и запустил иглу в вену. После инъекции вытер пальцем выступившую каплю крови, снял жгут, опустил брючину на ногу и стал ждать. Все должно было занять секунды. Но человек застонал, приходя в себя.
Перкерсон больше не хотел его трогать. И все обошлось: лежащий замычал, дернулся, подтянув руку к груди, затем обмяк и будто растекся по гудрону. Все кончилось быстро.
Раздался шум, вдали появилась машина, Перкерсон наклонился к мертвому пешеходу, повернул его на спину и приложил ухо к его опавшей груди. Машина остановилась рядом.
– Что случилось? – крикнул водитель.
– Не знаю! – крикнул в ответ Перкерсон, не оглядываясь. – Я только видел, как он схватился за грудь и упал, наверное, сердечный приступ! Можете помочь?
Водитель, выскочив, упал на колени около тела. Он тронул пульс на шее лежавшего, затем дважды резко ударил его по груди.
– Да, – сказал он, – могу. Вы возьмите мою машину и вызовите «скорую». – Он наклонился и начал дышать рот в рот лежавшему.
Перкерсон впрыгнул в машину. Выехав из туннеля деревьев, он развернул ее у магазинчика и телефонной будки, вошел, набрал 911.
– Аварийка, – ответил голос. – Какая услуга вам нужна?
– "Скорая".
Включилась «Скорая помощь».
– Здесь упал тренировавшийся в ходьбе мужчина, подозрение на сердечный приступ, Нортсайд-драйв, сразу после развилки; нуждается в экстренной помощи. Поняли?
– Да, но нужна дополнительная информация.
Перкерсон повесил трубку, оглянулся и бросился в лес, где оставил собственную машину.
Глава 30
Уилл просыпался медленно. Утро принадлежало ему. Телефон был отключен, Том и Китти находились в Атланте.
Он сел и зевнул. Правая рука слегка распухла от сотен пожатий, выше локтя она болела до самого плеча. Он почувствовал себя старым и бессильным.
Десять минут под горячим душем, несколько вялых движений, и он почти проснулся, взял газеты.
С первой страницы «Атланта конститьюшен» мужественно улыбалась Луиза Дин, брюнетка лет сорока пяти. Она стояла перед зданием суда округа Фултон, вокруг поднимался лес микрофонов. Она с наслаждением рушила остатки политической карьеры своего мужа. Уилл уже видел все это на экране телевизора в интервале между своими вчерашними выступлениями. Она рассказала всему штату Джорджия и большей части остальной страны о многолетней неверности своего мужа, о его слабости к бутылке, о его личной и политической некомпетентности. Уилл молил Бога, чтобы она не вздумала назвать его имя и поддержать его как конкурента своего мужа. Но она благополучно нырнула в здание суда, удовлетворенная проделанной за утро работой.