Государственный строй, название должности, сроки правления, всё это не играло никакой роли. Корнилову было абсолютно плевать, будет он называться президентом, премьер-министром или генеральным секретарём ЦК НРПР, избираться на четыре года или пожизненно, править федерацией, конфедерацией или унитарным государством, всё это не имело никакого значения. Главное — взять власть в свои руки и юридически оформить всё так, чтобы никто не мог никаким образом оспорить его право на эту самую власть.
Провернуть всё таким образом, чтобы ни один рабочий, крестьянин, интеллигент или промышленник не могли ответить на вопрос «кто, если не Корнилов». Чтобы все политические соперники могли только бессильно скрипеть зубами в кулуарах. Именно для этого Завойко сейчас старательно выстраивал культ личности вождя.
Да, это было чревато проблемами с передачей власти, ещё одной смутой, если Корнилов вдруг умрёт, ведь люди не просто смертны, а чаще всего — внезапно смертны, но для этой Верховный собирался подготовить себе преемника сильно заранее.
Кандидатов в преемники, на самом деле, было не так много, как ему хотелось бы. Киров, как глава партии. Возможно, генерал Врангель, но это очень сильно зависело от того, как он себя проявит на своём нынешнем посту. Внезапно, Сталин, если его удастся переманить из большевистского руководства и немного вразумить насчёт методов управления страной.
Возможно, в этом коротком списке появятся и другие фамилии, но пока что так. Верховный надеялся, что себя смогут проявить и другие, неизвестные ему по учебникам истории, люди. Те, кто в оригинальном варианте истории погиб, эмигрировал или не сумел выйти во власть из-за своего неприемлемого происхождения.Да, некоторые дети священников и даже дворян сумели сделать карьеру при советской власти, но гораздо больше не сумело.
Корнилов же не собирался угнетать одни классы ради того, чтобы возвысить другие. Возможности должны быть равны у всех, независимо от происхождения. Для него, как для руководителя, гораздо важнее были личные способности человека.
Вечером поезд Верховного прибыл обратно на Балтийский вокзал. Диктатор вернулся в сырой и слякотный осенний Петроград, серый и тусклый, лишь немного подкрашенный бледной желтизной опадающих листьев.
На вокзале же, вернее, на привокзальной площади, эту серость разгоняли красные плакаты и транспаранты. Кто-то организовал митинг аккурат к прибытию Верховного Главнокомандующего.
Лозунги на плакатах… Самые разнообразные. Начиная от классических требований передать всю власть Советам, и заканчивая требованием снять блокаду с Кронштадта. Кто-то знал, когда, как и куда прибудет генерал Корнилов, и устроил целую демонстрацию, разумеется, мешающую проезду автомобилей, так что диктатор вынужден был выйти к толпе.
Ну, или давить митингующих грузовиками и автомобилями, либо разгонять стрельбой, и генерал не сомневался, в толпе уже притаились журналисты с фотокамерами, репортёры и прочие акулы пера. Вместе с провокаторами и, возможно, террористами. И существовал немалый риск, что на соседнем чердаке притаился профессиональный стрелок с винтовкой, или в чемодане какого-нибудь неприметного пассажира окажется полпуда взрывчатки.
Ладно хоть к самому поезду митингующие даже не пытались прорваться, ограничившись только привокзальной площадью. Сам вокзал и проходы к путям находились под охраной вооружённых солдат, которые хоть и, возможно, в чём-то соглашались с демонстрантами, но покинуть пост не смели.
— Ваше Высокопревосходительство! Лавр Георгиевич! — обеспокоенно бормотал Хан. — Давайте запросим подкрепление! КГБ, казаков, разгоним их, и только потом поедем! Нас слишком мало!
— Нас мало, но мы в тельняшках, корнет, — буркнул Корнилов, не обращая внимания на недоумевающий взгляд начальника охраны.
— И что, вы хотите к ним выйти? — всплеснул руками Хан.
— Нет, не хочу, — признался генерал. — Но придётся.
— Мы не сможем вас защитить, Лавр Георгиевич, — хмуро произнёс корнет.
— Я знаю, — сказал Корнилов, глядя, как его автомобиль спускают на перрон.
Можно было бы и запросить автомобиль из гаража Михайловского замка, но что-то генералу подсказывало, что к вокзалу шофёр подобраться бы не сумел.
Толпа была настроена к генералу не сказать, чтоб враждебно, но лозунги и призывы на этом митинге звучали очень и очень далёкие от официальной линии партии и правительственного курса.