— Кого громили? — спросил он.
— Так… Жидов, кого ещё-то… — проблеял железнодорожник.
Никакой жалости генерал-майор не испытывал, погромов он на своём веку повидал немало, хоть и не поддерживал ни один из них, но раз даже здесь произошёл погром, то в Киеве он был совершенно точно. И это несколько усложняло дело. Даже не тем, что кому-то разбили витрину, проломили голову или даже убили. Тем, что горожане уже распалены, спровоцированы на действие.
Так что, вполне возможно, казаков и латышей встречать будут баррикады и пулемётные точки, а не цветы и улыбчивые панночки.
— Ладно, чёрт с ними, с жидами, — бросил Голицын. — Найдите транспорт, есаул. Конюшни тут неподалёку должны быть.
— Есть, Ваше Превосходительство! — рыкнул казак.
Оба полка заканчивали выгружаться из поезда. Тут была и артиллерия, и полевые кухни, и всё прочее необходимое добро, позволяющее полку с удобством разместиться хоть в чистом поле, хоть в городских условиях. На снабжение для этой операции Верховный не поскупился.
Голицын наблюдал за тем, как оставшиеся казаки выводят коней, как ударники, оставшиеся на охране, закрывают вагоны и встают на посты. Он бы предпочёл доехать на поезде до самого Киева, выйти на пять минут из вагона к повинившимся членам Центральной Рады, надавать им подзатыльников и сразу же отправиться обратно в Петроград.
Но увы, такой шикарной возможности руководители самопровозглашённой УНР ему не предоставили. Придётся как-то самостоятельно. Меньше всего Голицыну хотелось пробиваться с боем через городскую застройку, но всё-таки ещё оставалась надежда, что до этого не дойдёт, куда более реальной угрозой было перекрытие мостов через Днепр. Перебираться на правый берег Днепра будет весьма проблематично, как уроженец Волыни генерал-майор частенько бывал в Киеве в пору своей юности. И прекрасно помнил, что редкая птица долетит до середины Днепра. Но, как учил Верховный, проблемы надо решать по мере их поступления, и генерал-майор Голицын уверенно оседлал подведённого ему коня.
— Хлопцы! На Киев, марш! — воскликнул он, подбирая поводья в кулак.
Глава 24
Михайловский замок
Михайловский замок стал теперь фактическим центром воюющей страны, и именно в нём теперь беспрестанно заседали, совещались, решали и советовались, непременно под чутким руководством Верховного Главнокомандующего. У всех имелись свои собственные взгляды на ситуацию, каждый имел своё мнение о том, как лучше поступить и как бить немцев, но решающее слово всегда оставалось за генералом Корниловым. И это многим не нравилось.
Больше всех выступал глава Центрального военно-промышленного комитета Александр Иванович Гучков, бывший военный министр, человек очень энергичный и деятельный. Как всегда, он обрушивался с критикой по любому поводу, каждый шаг нового правительства неизбежно поливался ядом.
— Лавр Георгиевич, это архиглупо! Подобная милитаризация экономики вызовет в обществе кризис! Рабочие и так готовы бастовать по любому поводу! — активно жестикулируя, выкрикивал Гучков.
Корнилов терпеливо ждал, пока этот авантюрист перестанет сыпать обвинениями, аргументами и заявлениями. Выступать с критикой всегда проще, чем делать что-то самостоятельно, и Гучков на посту военного министра наворотил таких дел, что предпочёл выйти в отставку, чтобы не разгребать самостоятельно всю ту анархию, которую сотворил. Однако теперь это не мешало ему снова и снова обрушиваться с критикой на правительство Корнилова.
Остальные участники заседания молча поглядывали то на одного, то на другого, но симпатии их, в основном, были на стороне Гучкова. Авантюрист, крупный предприниматель и думский деятель был им ближе, чем боевой генерал из казаков.
— Александр Иванович, мы вашу позицию поняли, — подняв руку, перебил его Верховный. — Вернитесь на место.
Гучков со скрипом пододвинул стул, нарочно царапая паркет, и уселся обратно за стол. Всем своим видом он показывал своё недовольство и упрямую решимость бороться до конца.
— Если одни рабочие бастуют, значит, найдутся другие, — холодно заметил генерал. — Желающих работать хватает, безработица всё ещё остаётся проблемой.
— Ну как это хватает⁈ Всех рабочих забрали на фронт! Всех, кто мог принести пользу в тылу! — с места выкрикнул Гучков.
— Вам уже давали слово, Александр Иванович, — произнёс генерал. — Прошу меня не перебивать.
— Но я не договорил! — возразил Гучков.
— Александр Иванович, — снова одёрнул его Верховный. — Здесь вам не заседание Государственной Думы и не собрание масонской ложи. Вы будете говорить, когда вас попросят.