Гучков дёрнул себя за густую бороду и хмыкнул. Подобного отношения к себе он не терпел никогда, и даже приобрёл славу бретёра и дуэлянта в былые годы, но вызывать на дуэль боевого генерала и главу кабинета министров… Гучков считался храбрым человеком, но дураком он всё-таки не был.
— Рабочие оборонных заводов, мобилизованные в прежние годы, будут откомандированы обратно, — произнёс Корнилов. — Подчёркиваю, откомандированы. То есть, будут продолжать числиться на военной службе. Не все, разумеется. Только самые опытные рабочие, по самым важным направлениям.
Участники совещания закивали, вполголоса начали обсуждать между собой такое решение.
— И что это нам даст? — фыркнул Гучков. — Этого недостаточно!
— Мы не можем начать демобилизацию, это разрушит армию окончательно, — сказал Корнилов. — Фронт рухнет в тот же момент, стоит мне лишь подписать приказ. А такое компромиссное решение позволит нам хотя бы таким образом немного восстановить экономику.
— Причём тут экономика⁈ — воскликнул Гучков с таким видом, будто генерал сморозил какую-то глупость. — Речь идёт о войне!
Похоже, Гучков подвергал всё критике лишь для того, чтобы критиковать. Как баба Яга, которая была против чего угодно, лишь бы быть против.
— Война, Александр Иванович, это решение экономических проблем крайними мерами, — произнёс генерал Корнилов.
— Так почему же мы тогда в кризисе? — всплеснул руками Гучков.
— А вот это надо спросить у вас. Вы, а не я, возглавляете военно-промышленный комитет, — генерал Корнилов даже указал пальцем на оппонента.
Участники заседания зашушукались, поглядывая на Гучкова, который сидел, развалившись на стуле, как хозяин положения. Этот интриган и авантюрист многим казался непотопляемым, одним из титанов современной российской политики, и в последние несколько месяцев он активно поддерживал генерала Корнилова, но сейчас, кажется, что-то пошло не так.
Гучков вообще представлял интересы сразу двух групп населения, которые во многом пересекались, с одной стороны — крупные промышленники, с другой — старообрядцы. Обе группы были достаточно влиятельными и могли доставить Корнилову целую кучу проблем, но фигура Гучкова в роли проводника их интересов не устраивала Верховного. Слишком уж конфликтным был этот человек, а его активное участие в заговоре против царя Николая автоматически ставило крест на возможном сотрудничестве.
Корнилов придерживался старого принципа, что предателям доверия оказывать больше нельзя, и если человек предал однажды, то предаст ещё, и всех активных заговорщиков он старался постепенно отодвигать от реальных дел. И Гучкова нужно было отодвинуть от военпрома любой ценой.
— Знаете, Лавр Георгиевич, я даже царю не позволял так со мной разговаривать, — после некоторой паузы заявил Гучков.
— И к чему это привело? — усмехнулся генерал.
По залу совещания прокатился короткий смешок. Многие из тех, кто мечтал о свержении проклятого царизма и всю жизнь положил на то, чтобы разрушить его до основания, теперь открыто признавали, что при царе было как-то получше.
— Не будь вы Верховным Главнокомандующим воюющей армии, я бы вызвал вас на дуэль, — Гучков снова поднялся со своего места.
Генерал рассмеялся.
— Сядьте, Александр Иванович, — сказал он. — У нас нет времени на склоки.
— Нет уж, Лавр Георгиевич! Мы поддерживали вас не для того, чтобы вы позволяли себе подобное! — воскликнул Гучков.
Корнилов откинулся назад на стуле, пристально глядя на распалённого политика. Явная угроза. Гучков даже не старался говорить как-то завуалированно, маскироваться, он заявлял с ломовой прямотой, что ЦВПК, вернее, лично Гучков, недоволен таким развитием событий. Что промышленники могут попытаться подыскать какого-нибудь более послушного диктатора.
Курс на прекращение войны, взятый Корниловым, означал, что жирных военных заказов, с которых отлично кормились представители ЦВПК, больше не будет. Или будет значительно меньше. А перевод экономики на военные рельсы, милитаризация заводов и откомандирование рабочих с фронта обратно к станкам означало, что все рычаги управления промышленностью окажутся в руках у военных и у Корнилова лично.
Это, само собой, промышленников не устраивало. И даже стачку, излюбленный их метод борьбы с неугодными решениями правительства, организовать не получится. Если у станков будут стоять люди в погонах, то и начальствовать над ними будут офицеры, и за неисполнение приказов карать они будут по законам военного времени.