— Михайло Иваныч, ты подумай, — шепнул на ходу сосед. — Хлеба запасём, и, ну, ты понял. Остались же у тебя друзья на свободе, помогут.
— Потом поговорим, — буркнул тот. — Не здесь.
— Договор, — ухмыльнулся сосед.
Сдали ненавистные лопаты и прочие инструменты, начали по одному заходить в барак. На этот раз без происшествий, никто не попытался сбежать, цифры у охраны сошлись. В прошлый раз они полночи простояли на улице и остались без ужина. За каждого беглого наказывался весь отряд, но круговая порука всё равно работала слабо. Каждый продолжал мечтать о том, чтобы сдёрнуть отсюда в тайгу, добраться до железной дороги, а там запрыгнуть на поезд. В любую сторону, лишь бы подальше отсюда.
На ужин принесли жидкую перловку в огромной кастрюле, и самые удачливые получили к перловке ещё и по куску рыбы. К перловке выдали ещё и по восьмушке липкого, недопечённого хлеба. Все горбушки, которые ещё хоть как-то можно было есть, разобрали уголовные, получавшие пайку первыми.
Иерархия в лагерях сложилась простая. Уголовники с одной стороны и политические с другой. К уголовникам отношение почему-то было получше. Ненамного, но этого хватало, чтобы все осужденные за контрреволюцию чувствовали себя угнетёнными сверх меры. Как и Михаил Иванович. Именно из них, из осуждённых по политическим статьям, выжимали все соки на строительстве. Уголовники же занимались сравнительно лёгким трудом, и у них даже оставались силы, чтобы играть в карты после ужина и развлекать друг друга баснями и небылицами. Политические подобной роскоши могли только завидовать.
Заключённые исправительно-трудового лагеря ложились на жёсткие нары, чтобы ненадолго забыться тяжёлым беспробудным сном, а на следующее утро снова отправиться на работы. Почти никто не верил, что Беломорско-Балтийский канал будет построен, а они выберутся отсюда живыми.
Глава 27
Михайловский замок
— Ваше Высокопревосходительство! Телеграмма! — запыхавшийся адъютант распахнул дверь и юркнул в кабинет, размахивая бланком. — Из Киева!
— А ну, — оживился Корнилов, откладывая надоевший до колик проект земельной реформы.
Первым делом генерал обратил внимание на подпись, телеграмма пришла от генерала Голицына, а значит, у него всё получилось.
'Порядок в городе восстановлен, зачинщики под арестом. Были погромы, грабежи и насилия, счёл необходимым установить комендантский час. Ожидаю дальнейших приказаний.
Голицын'
Генерал Корнилов усмехнулся. Всегда бы так. Пару полков на мятежный Киев, и дело в шляпе. И не будет никаких независимых УНР, УССР или Украины, будут русские губернии. Подольская, Волынская, Полтавская и все остальные вплоть до Бессарабии. Как и должно быть.
Никакого угнетения малых народов, наоборот, мир, дружба и жвачка. Триединый русский народ из великороссов, малороссов и белорусов будет жить в мире и согласии, как бы этому не пытались помешать другие.
— Вот и славно, вот и хорошо, — пробормотал Верховный, откладывая телеграмму.
Нужно было дать Голицыну ответ, и генерал быстро черкнул пару строк прямо поверх машинописных строчек, мол, проверьте другие города мятежных губерний, в Киеве организуйте блокпосты. Арестованы наверняка не все. А Симона Петлюру и его дружков генерал приказал пустить в расход, наказывая его за те преступления, которые он уже совершил и за те, которых совершить ещё не успел.
— Ступайте на узел связи, передайте Голицыну мой ответ, — генерал протянул адъютанту бланк.
— Есть! — отозвался тот, выхватил телеграмму и тут же умчался за дверь.
Корнилов откинулся назад на стуле. Успех Голицына теперь давал надежду, что остальные сепаратисты хотя бы задумаются, прежде, чем повторять ошибки Центральной Рады. А желающих отложиться всё ещё было немало, не все понимали, что жизнь в империи сулит больше возможностей и перспектив, чем выживание в маленькой, гордой и независимой республике. Геополитика штука такая, безжалостная к мечтам и идеям. Особенно в двадцатом веке, до изобретения интернета и глобализации.
Через газеты и журналы транслировался нарратив, что с Россией всем будет лучше, особенно с новой, демократической и свободной Россией. Что мы будем вместе шагать к светлому послевоенному будущему. Нечто похожее обещали и коммунисты, но кое в чём их методы сильно отличались. Они выращивали национальный шовинизм взамен великоросского. Нынешнее же правительство не собиралось поощрять национализм ни в каком виде, даже под благими предлогами.