Здесь у связистов даже стояла кушетка, на которой можно было ненадолго прикорнуть, и Верховный растянулся на ней, даже не снимая сапог, пытаясь уснуть под трескотню аппаратов и долбёжку телеграфных ключей.
В такой полудрёме Верховный пробыл чуть меньше часа, после чего его осторожно тронул за плечо адъютант. Генерал Корнилов машинально потянулся к кобуре, но тут же опомнился, увидев, где он находится.
— Что такое? — хмуро буркнул он.
— Срочная телеграмма, — нервно пробормотал адъютант. — Из штаба Черноморского флота.
— Из Севастополя? — удивился Корнилов.
— Так точно.
Генерал хмыкнул и взял у него распечатанную ленту. Черноморскому флоту он никаких указаний не давал, и, возможно, именно это стало причиной срочного обращения к Верховному Главнокомандующему армии и флота.
На Чёрном море вообще боевых действий почти не велось, Босфор, заваленный русскими минами, не позволял германскому флоту пройти к русским берегам. А турецкий флот никакой угрозы не представлял. Во всяком случае, на Чёрном море.
В телеграмме контр-адмирал Немитц докладывал о попытке мятежа на линкоре «Свободная Россия». Верховный только хмыкнул, читая сухие строчки. Мятежа он скорее ждал на Балтике, но и на Черноморском флоте имелись вражеские агенты. Неспроста мятеж произошёл одновременно с полномасштабной атакой немецко-австрийских войск.
— Телеграфируйте Немитцу… — буркнул генерал. — Всех мятежников и причастных — под суд. Черноморский флот пусть поддерживает Май-Маевского.
Он протянул ленту обратно адъютанту, и тот рванул к связистам, чтобы передать ответ.
— Стой, — приказал генерал.
Адъютант остановился и развернулся, ожидая дальнейших приказаний.
— Завойке тоже телеграфируйте обо всём, — добавил Корнилов. — Чтоб с утра уже во всех газетах. Что Германия вероломно напала, нарушила перемирие и всё такое.
— Так не было же перемирия, Ваше Высокопревосходительство, — удивился адъютант.
— А какая разница? Давай, ступай.
Глава 34
Михайловский замок
Утренние газеты вышли с кричащими желтушными заголовками про вероломное нападение Центральных Держав, призванными вызвать в огромной стране новый виток германофобии и резкий прилив патриотизма, напоминая, как это было в 1914 году, когда Германия объявила войну Российской Империи. Того ажиотажа, верноподданнических шествий и погромов всего, что напоминало бы о немцах, уже не добиться, но раскачать общественное мнение в нужную сторону всё-таки не помешает.
Вряд ли народ снова пойдёт массово записываться в добровольцы, после трёх лет войны и чудовищных потерь. Хотя это бы неплохо помогло укомплектовать неполные штаты полков, которые с каждым днём уменьшались из-за невозвратных потерь и дезертирства. Лучше уж набирать добровольцев, чем объявлять дополнительные мобилизации.
Каждая мобилизация выдёргивает какое-то количество людей из экономики, а каждый работающий человек в экономике прямо или косвенно платит налоги. А денег в бюджете сильно не хватало, и даже массовые конфискации награбленного не особо спасали. Дыры в бюджете, умело созданные царским правительством и временщиками, приходилось затыкать всеми доступными способами.
Министр финансов Бернацкий мотал на ус все мутные схемы, которые предлагал ему генерал Корнилов, начиная от классических пирамид и заканчивая махинациями на бирже.
Выпустили облигации государственного займа, военные облигации достаточно мелких номиналов, чтобы изъять деньги у населения. Срок погашения определялся от десяти до тридцати лет, никаких купонов держателям облигаций не полагалось, и по факту, правительство просто напечатало красивой бумаги, чтобы выменять её на реальные деньги. О возврате Корнилов не переживал, за это время всю их ценность неизбежно сожрёт инфляция.
Экономика страны вообще находилась в глубокой-глубокой заднице, и загнали её туда ещё царские министры при попустительстве гражданина Романова. Война всегда разрушительна для экономики, а когда во время войны ещё и пилится бабло на госзаказах, то это разрушительно вдвойне.
Единственным надёжным выходом из ситуации могли бы стать контрибуции, на которые рассчитывали абсолютно все участники конфликта. За счёт контрибуций хотели поправить положение и Британия, и Франция, и Германия. Даже САСШ, вступившие в войну совсем недавно, рассчитывали на свою долю добычи. Собственно, именно это, а вовсе не союзнические обязательства, удерживало Верховного от того, чтобы не начать переговоры о сепаратном мире прямо сейчас.