Никакого единого дня голосования, выборы проходили в каждой губернии по мере возможности, что позволяло некоторым ушлым личностям отдать свой голос по два, а то и по три раза.
Но даже так партия большевиков, окончательно раздавленная после октябрьского мятежа, не сумела набрать достаточно голосов. За избирателей боролись, в основном, народно-республиканская партия и партия социалистов-революционеров. За ними в хвосте плелись меньшевики и национальные партии, а все остальные собирали жалкие крохи.
Выборы пришлось всё-таки проводить во время войны, благо, на фронте опять царило затишье, а для оккупированных территорий пришлось просто зарезервировать места. Не совсем честно по отношению к ним, но это позволяло Верховному протолкнуть свою инициативу как можно скорее.
НРПР уверенно набирала голоса во всех избирательных округах, и Лавр Корнилов был внесён в списки от Петрограда, Москвы и от Степного округа одновременно, чтобы пройти наверняка. Но никакого давления на избирателей, угроз, подкупа и прочих нечестных методов не потребовалось. Люди охотно голосовали и сами по себе.
Киров мотался по всей стране на специальном поезде, агитируя на каждой станции и пафосно призывая людей взять судьбу в свои руки, Завойко почти не спал, день и ночь управляя разросшейся сетью пропагандистских органов и вбивая в головы электората одну и ту же мысль. Голосуй за НРПР или проиграешь. Все остальные партии — вредители, предатели и иностранные подстилки.
С такой пропагандистской силищей соперничать не мог никто, вся государственная машина под руководством Корнилова занималась поддержкой НРПР, просто чтобы узаконить сложившееся положение и убедить народ бывшей империи в том, что так и должно быть.
Финляндия провела референдум, на котором большая часть населения выказала желание независимости, и специальная комиссия по демаркации границы начала свою работу. Выборг и Карелия переходили обратно России, Финляндия в день подписания всех договоров и провозглашения независимости автоматически вступала в союз с Россией и объявляла войну Германии. Риксдаг почти единогласно одобрил такой вариант, и в декабре 1917 года финский народ впервые обрёл независимость.
По примеру Финляндии пытались отложиться мусульманские территории Поволжья и Средней Азии, но им такой возможности не дали, жёстко давая понять, что Россия такого не потерпит. Кавказ некоторое время бурлил, грузинские социалисты, тоже мечтающие о самостийности, попытались тоже созвать референдум, но многие из них вскоре стали бесследно пропадать, и тема заглохла сама собой.
Жизнь потихоньку налаживалась, насколько это было возможно в воюющей стране, охваченной пламенем революции. Пришлось признать самозахваты помещичьих земель, но с некоторыми условиями — увеличенный налог, взнос в казну деньгами или натурпродуктом. А если захваченную землю крестьянин не может обработать, то через два года она возвращалась в разряд государственных земель. Но основная ставка делалась на программы переселения, и министерство земледелия делало упор именно на освоение сибирской и казахской целины. Предполагалось высаживать защитные полосы, чтобы предотвратить пыльные бури и эрозию почвы, строить железные дороги, чтобы своевременно вывозить гигантские урожаи первых лет.
Будущее казалось светлым. Особенно ясно это осознавал генерал Корнилов, понимая, что если не будет ни Гражданской, ни военного коммунизма, ни террора с обеих сторон конфликта, то не будет и голода. Не будет эпидемий тифа, не будет массовой эмиграции. Да, впереди поджидает испанка, но с гриппом гораздо проще воевать, когда у тебя в стране мир и покой, а не кровавая вакханалия и взаимный террор с реквизициями и продразвёрстками.
И в начале января нового 1918 года Учредительное Собрание наконец-то было собрано, чтобы определить, как страна будет жить дальше. В Таврическом дворце, недавно отремонтированном, расположились представители от всех партий, но большинство, конечно, было из народников и эсеров-центристов. Представителей левых партий оказалось на удивление мало.
Открывать заседание, как нынешнему главе государства и председателю совета министров, выпало Верховному Главнокомандующему, и Лавр Корнилов поднялся на трибуну. Его появление встретили бурными аплодисментами, не смолкавшими даже когда он поднял руку, требуя тишины. Генерал улыбнулся и постучал ладонью по трибуне.
— Я рад приветствовать сегодня народных избранников! — громко произнёс он, когда овации наконец-то затихли. — Объявляю заседание Учредительного Собрания открытым!