Апрельские бои во Франции не привели к существенному изменению военной ситуации. По этой причине русское командование вновь приняло решение сдвинуть сроки предполагаемых операций. В конце мая, как мы уже знаем, генерал Алексеев покинул свой пост. Конкретные даты начала наступления были определены в приказе нового Верховного главнокомандующего генерал А.А. Брусилова от 4 июня 1917 года. Начать 12 июня должен был Юго-Западный фронт, десять дней спустя предполагалось выступление Западного фронта, 1 июля к ним должны были присоединиться Северный и Румынский фронты.
Согласно этим планам главный удар наносился силами Юго-Западного фронта, считавшегося наименее затронутым разложением. В соответствии с этим главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А.Е. Гутор поставил задачи перед входившими в состав фронта армиями. Основная нагрузка ложилась на 7-ю и 11-ю армии, наступавшие в направлении Львова. Особой армии, расположенной севернее, предписывалось сковать противника и не позволить ему перебросить силы в направлении главного удара.
Возглавляемой Корниловым 8-й армии было поручено прикрывать главные силы с юга. Эта задача носила сугубо вспомогательный характер, что было Корнилову очень не по душе. Он пытался настаивать на перенесении основного удара в предгорье Карпат, мотивируя это тем, что позиции противника здесь менее защищены. Но в штабе фронта это предложение было встречено отрицательно. Единственное, что удалось сделать Корнилову, — это добиться передачи под его командование XVI и XII корпусов, прежде входивших в состав 7-й армии. Такая «прирезка» фронта позволяла 8-й армии тоже принять участие в наступлении.
Началу операций предшествовала серьезная подготовка. На всех фронтах, где предполагались наступательные действия, русские войска имели численный перевес над противником не менее чем в полтора-два раза. Еще более заметным было превосходство в артиллерии. Начальник штаба Ставки генерал А.С. Лукомский писал об этом: «На успех надеялись вследствие сосредоточения на фронте значительной артиллерии и считали, что, может быть, при поддержке могущественного артиллерийского огня части пойдут вперед, а победа даст и все остальное»{219}. Особенно крупные силы были стянуты на Юго-Западном фронте. Здесь на участке длинною в семьдесят километров было сосредоточено 42 пехотных и 9 кавалерийских дивизий против 22 дивизий противника. В составе русской артиллерии было около 1300 орудий, в то время как у немцев и австрийцев лишь 700.{220}
Проблема, однако, была не в количественных показателях. Войска стремительно теряли дисциплину. В прифронтовой полосе процветали насилие и мародерство. Штабс-капитан Э.Н. Гиацинтов (его батарея как раз в это время была переведена на Юго-Западный фронт) вспоминал: «По дороге революционная армия совершенно разоряла мирное население. Солдаты ловили кур, разбирали на дрова заборы и форменным образом разоряли встречавшиеся на пути фруктовые сады. При этом совершенно не принималось во внимание, кому этот сад принадлежит: ненавистному буржую, помещику или бедному крестьянину»{221}. В полках шли бесконечные митинги, на которых решался вопрос, выполнять или нет приказы командования.
К этому времени вопрос о наступлении давно уже превратился из чисто военного в политический. Для тех, кого страшила нараставшая в стране анархия, наступление было последней надеждой на оздоровление армии и консолидацию общественных сил. По этой же причине радикальные политические группы из числа противников Временного правительства были заинтересованы в том, чтобы наступление не состоялось или закончилось неудачей. В эти дни В.И. Ленин писал: «Наступление, при всех возможных исходах его с военной точки зрения, означает политически укрепление духа империализма, настроений империализма, увлечений империализмом, укрепление старого, не смененного, командного состава армии… укрепление основных позиций контрреволюции»{222}. В такой ситуации судьба наступления решалась не только на фронте, но и за тысячи километров от него в глубоком тылу.
3 июня 1917 года в Петрограде открылся I Всероссийский съезд Советов. На его заседаниях развернулась ожесточенная борьба между эсеро-меньшевистским большинством и сторонниками Ленина. Среди делегатов, заявивших о своей партийной принадлежности, большевиков было впятеро меньше, чем эсеров и меньшевиков, но они компенсировали это шумным поведением и угрозами. Большевики настаивали на том, чтобы съезд принял резолюцию, осуждавшую наступление на фронте. Однако в итоговом решении по этому вопросу было указано, что русская армия должна быть готова как к обороне, так и к наступлению, но наступательные действия должны предприниматься лишь в тех случаях, когда они вызваны стратегической необходимостью.
Только после утверждения этой резолюции военный министр А.Ф. Керенский, принимавший самое активное участие в работе съезда, сумел выехать на фронт. Это отложило предполагаемое начало наступления на четыре дня. 16 июня в Тарнополе, где располагался штаб 7-й армии Юго-Западного фронта, Керенский подписал приказ о начале наступления. Обратим внимание на эту деталь: приказ подписывает не Верховный главнокомандующий, а военный министр. Это было нарушением всех существующих правил и военной субординации. Однако в быстро менявшейся обстановке тех дней никто не обратил на это должного внимания.
Наступление Юго-Западного фронта началось с мощной артиллерийской подготовки. Напомним, что в этом отношении русские армии имели многократное превосходство над противником. На участке главного удара плотность русской артиллерии достигала 40 орудий на один километр{223}. Никогда прежде русская армия не располагала такой орудийной мощью. Артобстрел продолжался в течение двух дней, не прекращаясь ни днем ни ночью. В 10 часов утра 18 июня 1917 года в бой пошла пехота. Атака была успешной. К полудню русские войска заняли первую линию окопов противника, а на отдельных участках — вторую и третью. За один этот день в плен было взято свыше десяти тысяч вражеских солдат и офицеров. Но и русские потери тоже были велики. Убито было свыше двух с половиной тысяч человек, ранено около десяти тысяч.
Однако уже к вечеру первого дня наступление начало давать сбои. На отдельных участках фронта русские войска, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением противника, вынуждены были отойти на первоначальные позиции.
На второй день стало ясно, что продвижение 7-й армии приостановилось. Командование фронта приняло решение перегруппировать силы, поддержав дополнительными подкреплениями натиск 11-й армии. Новая попытка наступления, предпринятая 23 июня, привела к тому, что после незначительного продвижения вперед 11-я армия тоже перешла к обороне.
На этом фоне особенно ярко выглядели успехи 8-й армии. По первоначальному замыслу ей отводилась лишь вспомогательная роль. Но Корнилов сумел на практике реализовать отвергнутый командованием фронта план флангового удара. Возможности его при этом были минимальны. На всем отрезке фронта, который контролировала 8-я армия, девять десятых приходилось на горы. Равнинный участок в верховьях Днестра, где было возможно быстрое продвижение вперед, по протяженности составлял не более 50 километров. Здесь стояли XII и XVI армейские корпуса — единственная сила, которая могла быть вовлечена в наступление.
Приказом от 11 июня 1917 года Корнилов определил следующие задачи: XII корпус должен был, прорвав оборону противника, выйти на железную дорогу Станислав—Галич и далее развивать наступление в направлении Калуша. XVI корпус наносил отвлекающий удар южнее. Оба корпуса были усилены ударными частями, которые и должны были возглавить атаку. Русские войска имели на этом участке двойное превосходство в тяжелой артиллерии. В боях участвовали броневики, самолеты и бронепоезда.