Большое внимание в корпусе уделялось строевой подготовке. В младших классах на занятиях учились отдавать честь, рапорт, ходить строевым шагом. В старших — проводились ротные учения с винтовками. Кадеты выпускных классов после экзаменов выезжали на шесть недель за город, в лагерь, где изучали уставы строевой и внутренней службы, учились плаванию, фехтованию, делали глазомерную съемку.
Благодаря своим способностям и трудолюбию Корнилов уже в первый год обучения вышел в число лучших учеников. При переходе из первого класса во второй на экзаменах он получил следующие оценки: Закон Божий — 10 баллов; грамматика и словесность — 10; французский язык — 11; немецкий язык—12; арифметика — 10; естественная история — 10; география — 11; чистописание — 12; рисование — 10.{25} Таким образом, средний балл— 10,66 из 12 максимально возможных. Знания оценивались по двенадцатибалльной системе, которая, как писал генерал А.А. Игнатьев, «являлась номинальной, так как полный балл ставился только по Закону Божьему… неудовлетворительным баллом считалось 5—4»{26}.
В аттестации на Корнилова, подписанной директором корпуса генералом Пороховщиковым, указывалось, что он «развит, способности хорошие, в классе внимателен и заботлив, очень прилежен… Скромен, правдив, послушен, очень бережлив, в манерах угловат. К старшим почтителен, товарищами очень любим, с прислугою обходителен»{27}. И через пять лет в аттестации, составленной за последний год пребывания в корпусе, можно прочитать, что он «скромен, откровенен, правдив. Трудолюбив и постоянно с охотою помогает товарищам в занятиях. Серьезен. Послушен и строго исполнителен. К порядкам и правилам, установленным в заведении, относится с полным вниманием. К родным относится с любовью и часто пишет им письма. Со старшими почтителен и приветлив. Товарищами очень любим и оказывает на них доброе влияние. С прислугою обходителен»{28}.
Выпускные экзамены Корнилов сдал на высшие баллы, поэтому имел право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Он выбрал Михайловское артиллерийское, куда, по обычаю всех корпусов, стекались наиболее способные и талантливые кадеты.
В августе 1889 года Корнилов поступает в избранное им училище.
Артиллерийское училище было образовано в 1820 году генерал-фельдцейхмейстером, великим князем Михаилом Павловичем. В течение первых тридцати лет своего существования оно состояло под «непосредственным начальством своего Августейшего Учредителя»{29}. Устав нового учебного заведения начинался так — «Артиллерийское Училище учреждено для образования искусных артиллерийских офицеров, поступающих в оное из молодых людей, несколько уже приготовленных к артиллерийской службе»{30}. После кончины великого князя Михаила Павловича училище стало именоваться Михайловским и поступило в ведение наследника престола, а затем и императора Александра II.
Военная реформа, проводившаяся в 1860—1870-е годы, затронула и Михайловское артиллерийское училище. Существенные изменения в военной сфере связаны непосредственно с великим князем Михаилом Николаевичем и военным министром Дмитрием Милютиным. В 1860 году великий князь Михаил Николаевич был назначен Главным начальником военно-учебных заведений, но и до своего назначения он как генерал-фельдцейхмейстер следил за развитием артиллерийских академии и училища. Михаил Николаевич часто посещал академию и училище (они представляли собой единое учебное заведение, только в училище обучались юнкера, а в академии — офицеры), почти постоянно присутствовал на выпускных экзаменах по артиллерии. Вопросы, задаваемые великим князем выпускникам, существенно отличались от тех, которые предлагались бывшим начальником штаба военно-учебных заведений. Если раньше преобладали общие вопросы, то теперь вопросы по артиллерии стали на первое место. Михаил Николаевич, отдавая должное уважение артиллерийской науке «в ее высшем развитии, требовал вместе с тем, чтобы офицеры, выходящие из академии, знали также и те, по-видимому, мелочные, но в сущности очень важные предметы, усвоение которых составляет первую насущную потребность офицера, вступающего на службу в артиллерию»{31}. Так, иногда случалось, что выпускник Артиллерийской академии, только что рассказавший с мелкими подробностями об организации английских батарей, затруднялся ответить, например, сколько лошадей везут русский зарядный ящик, или где сидит ездовой. Боязнь «срезаться» при великом князе заставляла бывших кадет перед экзаменом по артиллерии просить своих товарищей, воспитанников училища, о «посвящении в тайны артиллерийского строя»{32}.
Заведование Михаила Николаевича академией и училищем продолжалось около трех лет, но, несмотря на такой относительно короткий срок, в этот период произошло много существенных перемен. Таких, например, как изменения в академических курсах с целью дать более широкое развитие предметам ученого и технического образования артиллеристов. В разное время в академии и училище преподавали такие известные ученые, как математики М.В. Остроградский и П.Л. Лавров, химики Г.И. Гессе, Л.Н. Шишков и Н.П. Федоров, физики Э. X. Ленц (при нем курс физики в училище был поднят до университетского уровня), А.В. Га-долин, А.А. Фишер и Ф.Ф. Петрушевский, механики И.А. Вышнеградский и А.М. Беляев и многие другие. Особенно запомнился выпускникам училища академик М.В. Остроградский, выдающийся математик, который вместе с тем преподавателем был «не из самых исправных». Случалось, что целые лекции он проводил в разговорах о предметах, не относящихся к математике. Очень любил Остроградский рассуждать о военной истории и тактике, о Цезаре и Наполеоне. Обладал он и своеобразным чувством юмора. Так, одному ученику он поставил на экзамене двенадцать баллов потому, что его звали Цезарем{33}.
Человеческие качества юнкеров училища характеризует такой случай. В 1868 году, когда жители некоторых областей империи страдали от неурожая, юнкера обратились к начальнику училища с просьбой «давать им за обедом вместо трех блюд — два, с тем чтобы стоимость третьего блюда в течение пяти месяцев (то есть с 1 марта по 1 августа) обратить в распоряжение Комитета на пособие страдающим»{34}.
Время поступления Корнилова в училище, как писал современник, было эпохой «самой черной реакции. Место благородного Д.А. Милютина занял… ограниченный П.С. Ванновский, установивший на артиллерию и на науку вообще крайне обскурантский взгляд… Узкий формализм, война против независимой мысли, борьба с гуманитарными идеями, слепая муштра вводились везде, и особенно в военной школе, как спасительное лекарство против свободомыслия предшествующей эпохи 60—70-х годов»{35}.
С первых дней пребывания в училище Корнилов и прибывшие с ним кадеты-земляки увидели разницу между укладом жизни в кадетском корпусе и училище, в провинциальном Омске и столичном Петербурге. Кадеты перестали быть детьми. Начиналась новая, взрослая жизнь. В училище никто не заставлял в назначенный час готовить уроки, надо было лишь «отбыть» назначенные лекции и строевые занятия, два раза в неделю сдать вечерние «репетиции» (своего рода промежуточный экзамен), а остальное время предоставлялось самому себе. Как «тратить» это время, юнкер должен был решать сам — сходить ли в увольнение или же усваивать учебную программу. А. Марков, уже в эмиграции, вспоминал, что «михайловцы и обстановка их училища произвели… впечатление настоящего храма науки, а… давние товарищи по классу приобрели скорее вид ученых, нежели легкомысленных юнкеров. Чувствовалось, что училище живет серьезной трудовой жизнью и в нем нет места показной стороне»{36}.