Вместо того, чтобы радоваться каждой минуте общения с тобой, ликовать от того, что Судьба всё таки соединила нас и позволила состояться нашей любви, благосклонно позволила быть вместе, я всеми силами старалась присвоить тебя себе. Переделать. Сделать удобным. И в этой борьбе не замечала, что время твоё уходит. Только сейчас я осознала всю быстротечность человеческой жизни. Её хрупкость.
Ты стал моим Учителем. Не только возлюбленным, другом, соратником по творчеству, но и мощным рычагом, сумевшим перевернуть мою жизнь и направить её в нужное русло. Спасибо тебе за все минуты радости, счастья и близости. За твою неоценимую помощь. Ты всегда приходил, если я звала, лечил, если я болела, утешал в невзгодах. И любил. Той настоящей Божьей, бескорыстной, всепрощающей любовью, которой нам всем ещё только предстоит научиться....
19. 10.18
Письмо папе
Здравствуй папа… Нелепая фраза…. Здороваться с тобой бессмысленно, ты же давно умер. Да и папой, мне кажется, я никогда тебя не называла. По крайней мере, не помню, чтобы я к тебе обращалась словом «папа». Может быть в глубоком детстве?.. От которого в памяти мало что осталось. Мне вообще от тебя мало что осталось. Фотографий нет, документов или твоих родственников, которые могли бы мне хоть что-то о тебе поведать, тоже нет. Не осталось дома в котором ты жил. Даже могилы я твоей не нашла. Хотя так долго и упорно разыскивала! Обошла оба мусульманских кладбища в пригороде, где предположительно могли тебя похоронить. Я не знаю, как хоронят самоубийц по исламским законам. Наверное, тоже не жалуют. Скажи, папа, почему у татар не принято ухаживать за могилами? Я испытала величайшее потрясение, продираясь сквозь непроходимую чащу. Но когда я, заблудившись, буквально прорвалась к одной безымянной могиле, то клён, росший возле неё, так резко и надрывно заскрипел, что я вздрогнула. Это был жуткий человеческий стон! В тот же момент ветка сорвала с моей головы платок, а за юбку ухватилась какая – то коряга. Меня охватил первобытный ужас. Я закричала. Может это был ты, пап? Заброшенность ужасная! Наверное, потому что они всегда были кочевниками. Похоронили и дальше отправились. И генетически не заложено в них чтить место захоронения. Я не нашла твою могилу. Я даже попросила своего друга зайти в мечеть и спросить, не велись ли в девяностые учётные книги по умершим? Нет, конечно! Архива тоже нет. Ничегошеньки от тебя не осталось! Даже могилы. Осталась я и моя память.
Я толком о тебе ведь ничего не знаю, папа! Как же так?! Как случилось такое? Как случилось, что я – твоя дочь, не знаю отчего дома, не изведала твоей отцовской любви, не чувствую большого папиного плеча? Не могу с тобой поговорить и спросить совета. Всё, что касается понятия «отец» у меня отсутствует. Вместо этого зияет огромная дыра. Она просто космических масштабов… эта дыра. Она ледяная, чёрная, всепоглощающая, чудовищно-несправедливая. И мучительная.
И всё же, я решила написать тебе. Потому что необходимо. Наболело. Надо освободиться от этой боли.
Мне всю жизнь тебя не хватало. Так сильно, что я помню свою всегдашнюю тоску по тебе. И в детстве, когда мне было плохо или кто-то обижал, я всегда мысленно звала тебя. Помню, как рыдала от обиды и жаловалась тебе невидимому. Я всю жизнь завидую детям, у которых есть отец. Они настоящие счастливцы! А уж если ещё папа не пьёт и заботливый, тогда жизнь удалась!
В памяти всплывает одна картинка: мне 8 или 9 лет, я стою в большущей луже. Лужа ледяная, потому что это конец марта, кажется. Я в резиновых сапогах стою в воде, ноги замёрзли. Но я не ухожу. Всё стою и жду тебя. Мне сказала мама, что возможно ты приедешь. И я жду. Надо мной синее, бездонное небо. Подо мной тёмная вода. А я жду. .. Ты не приехал.
Но это было позже. А лет в семь (видимо, сразу после вашего развода и нашего от тебя отбытия) я очень сильно испугалась, когда мне кто- то из соседей сказал, что ко мне отец приехал. И показали на тебя. Ты шёл с портфелем в руках мне навстречу. Меня охватил такой страх при виде тебя, что я убежала. Помню, как разыскала мать и сказала ей, что ты здесь. И, видимо, у меня был очень испуганный вид, т.к она строго прикрикнула на меня, чтоб я не тряслась. Мол, приехал и ладно! Чего ты перепугалась? И правда, чего это я – маленькая девочка так занервничала? Не потому ли, что мне мама часто рассказывала о чудовищных побоях и унижениях от этого папы? Как он в пьяном приступе гнева выгонял нас из дома. Как мы: я, старшая сестра и мать, прятались по соседям. Тряслись от страха и умоляли соседей не открывать дверь, за которой папа бушевал.