Глава 5 Кукла
На дне коробки притаилась старая фотография. Чёрно – белая, с заломами и потёртостями. На ней стоят в три ряда дети. Среди них и я. Мне семь лет. Я держу в руках большую куклу. Она в платье, туфлях. У неё белые волосы. Лицо моё заплаканное, тревожно – напряжённое. Упрямые губы поджаты, руки крепко вцепились в игрушку. Я в летнем лагере. Мне нравилась эта кукла, но мальчик отнимал её у меня. С воем и рёвом, дракой и криком я отвоевала заветную. Никто больше не запечатлён с игрушками. Только я. Красивая воспитательница стоит рядом со мной. Я помню её, потому что она казалась мне богиней. Всё в ней было гармоничным, голос тихий и мягкий. Похожа на актрису Ирину Алфёрову в молодости. Помню свой восторг и преклонение перед ней. Она утешала меня и позволяла отвоевать куклу. Уже тогда проявлялись мои основные черты характера: собственничество, упрямство, настойчивость. Если что-то люблю, то оно должно быть моим. Так и с мужчинами было раньше. Будешь моим, ведь я же люблю тебя! Только – теперь знаю – в отличие от куклы, живого человека отвоевать у судьбы нельзя и присвоить тоже.
Глава 6 Мороженное
Достаю мятую бумажку. Это этикетка от мороженного. Пломбир. Цена 20 копеек. По тем временам – самое дорогое и вкусное мороженное.
Отец, после развода, раз в год, в мае, на мой день рождения забирал меня к себе. На кухне под клеёнкой кухонного стола лежала россыпью мелочь. Я могла брать сколько угодно и бежать в магазин за вкусняшками. Выбор был невелик. Мороженное, сдобные булочки со сметаной в прикуску и пирожное «Картошка». Особенно я любила квадратный крем брюле в вафельных листах или ягодное в картонных стаканчиках. За количеством съеденного никто не следил и поэтому однажды я объелась им до тошноты, но до сих пор люблю.
А ещё папа покупал мне помидоры. За ними мы ехали на трамвае на Камышинский рынок. Вспоминается майский закат. Город освещён последним лучом солнца. Большая, просторная улица (теперь знаю, что улица Минаева). Мы с ним стоим на остановке и ждём трамвай. Я держу его за руку и прыгаю на месте. Платье задирается и подол покрывает мою голову. Чувство стыда.
Он выбирал для меня самый спелый томат. И я тут же его вкушала. Сок брызгал на платье. Потом мать ругалась за это, но вкус тех плодов я помню всю жизнь. Вообще отец для меня был праздником. Его подарки и покупки помню все до одного: наручные электронные часы, кукла в фольклорном наряде невероятной красоты, в волосы которой вплетены бусы из жемчуга, в кружевной рубашке и атласном сарафане. Живая рыбка в банке.
Удивительно устроена душа ребёнка! Она рождается со знанием будущего. Потом мы забываем, но в детстве провидим всю свою судьбу. Отец спрашивал меня, кем я хочу стать? И я отвечала: «Кондителом!». Букву Р не выговаривала. И ведь точно угадала! Хотя училась совсем другому ремеслу, но в конце концов, стала-таки кондитером, самостоятельно освоив эту профессию.
Глава 7 Линейка
Обломок линейки гремит в глубине коробки.
Знаю, почему он сломана. Её разломил надвое одноклассник. Просто так, от тупой злобы. Чтобы досадить мне. Он сломал новенькую, любимую линейку и с интересом следил за моей реакцией. Ловил каждую тень страдания на лице. Ждал, что заплачу. Но я не выдаю никакой эмоции. Мне безумно жаль линейку, но плакать нельзя. Иначе он добьётся своего, будет торжествовать. А я уже привыкла давить в себе любую досаду. Назло, потому что упрямая и гордая. До сих пор остался этот инстинкт. Первая реакция на неприятность – оцепенение лица, полный контроль и отсутствие эмоций. Изживаю до сих пор.
Школа стала для меня испытанием на эмоциональную выносливость. Всех ужасов психологического насилия не перечислить. Да и нет никакой нужды. Если в начальных классах ещё как-то удавалось находить общий язык с одноклассниками, то в старших противостояние стало невыносимым. На уроке, сидящий впереди парень, мог повернуться и помочиться на мою парту. Прямо на учебники. Или на перемене высунуть свой член и показать его мне. Внезапно ударить по лицу портфелем, обозвать дочерью потаскухи и жиртрестом. И всё сходило с рук. Я отстаивала свою честь, как могла, кулаками. Дралась жёстко и часто. Уходила в себя. Сидела дома и читала запоем. Книги уводили меня от повседневности. Дарили иной мир, где благородные рыцари сражались за сердце дамы, а бесстрашные моряки покоряли океан. Где мудрые мама и папа любят друг друга и своих детей. Где умные, смелые, честные пионеры творили добрые дела. Крепко и преданно дружили.