― Какого чёрта? ― наконец смог выдать Хань. Тело уже не горело, но неутолённое и подогретое возбуждение напоминало о себе неприятными ощущениями, почти болью.
Кай молча повернулся к двери лицом, взялся за ручку, но вдруг прислонился лбом к деревянной панели и закрыл глаза.
― Кажется… в таких случаях люди говорят «прости», ― пробормотал он. ― Прости.
― Что?
― Прости, ― чуть громче повторил Кай. ― Твоё тело давно никто не зажигал, да? Я знаю, но…
Хань просто молча ждал, стиснув кулаки.
― Я так не могу, ― едва слышно договорил Кай, вновь повернулся спиной к двери и съехал по ней вниз, сел на полу и сложил руки на коленях, правда, через минуту он закрыл ладонями лицо, а кончиками пальцев вцепился в собственные взлохмаченные тёмные волосы.
Хань одновременно и понимал, и не понимал, что именно происходило с Каем. Было бы странно не догадываться ни о чём, если он постоянно замечал на себе пристальные взгляды Кая. Но Хань просто не мог в это поверить ― сам ведь видел, как Кай терялся в тенях, появлялся из ниоткуда и уходил в никуда. Значит, точно демон. А демон… Демон ― это не человек.
― Ты испортил мне ночь, ― в итоге заявил Хань, наклонился к Каю и тронул за плечо. ― Вставай уже и…
Кай крепко сжал его запястья, дёрнул к себе и опалил поцелуем шею, поймал губами мочку левого уха и тронул кончиком языка маленькую серьгу. Горячо и сладко ― до дрожи.
― Пусти… ― Хань сам прекрасно расслышал, насколько неубедительно прозвучала эта просьба. Он не хотел, чтобы его отпускали. Он всё ещё хотел огня, а Кай ничем не хуже Сэхуна, даже лучше, потому что Ханя и Кая не связывало странное и запутанное прошлое, перечёркнутое в один из серых дней и порой восстающее из могилы по вине то Сэхуна, то Ханя. Мертвецам место в земле, и Ханю давно следовало порвать с Сэхуном и запретить даже такие пустые отношения. Просто секс ― и ничего больше, но только не с Сэхуном. Раньше не было выбора, но сейчас ― есть.
Конечно, демона трудно назвать равноценной заменой, но чего Ханю бояться? Кай рано или поздно выпьет его душу ― уже всё равно.
Кай поймал руки Ханя и заскользил губами по тонкой светлой коже, как будто повторяя голубой узор вен. Раскрытая ладонь и мягкий поцелуй у основания, почти на самом запястье. Хань зажмурился и предположил, что Кай сейчас губами отчётливо ощущает его пульс, знает, как сильно и быстро бьётся его сердце.
Кай избавлял Ханя от одежды так, как обычно ребёнок разворачивает блестящий фантик, чтобы добраться до желанной шоколадной конфеты. Лёгкие и нежные движения, бег смуглых пальцев по шее, плечам, груди. Огладить, приласкать, одновременно упиваясь ощущениями.
Хань вздохнул и распахнул глаза, чтобы встретить горящий взгляд Кая. Вертикальные зрачки стали ещё заметнее. Это пугало почти так же сильно, как в самом начале их… знакомства, если это вообще можно назвать знакомством.
Всего на миг лицо Кая исказилось, будто от сильной боли, и он тихо попросил:
― Не бойся меня… ― Нежно и влажно губами ― к груди. Жгучий поцелуй, как клеймо. Нежность опять, и цепкие ладони на уже обнажённых бёдрах Ханя. ― По твоим бёдрам… выше… взбираясь выше… ― Пальцы мягко впились в мышцы. ― Я ведь смогу попасть на небо?
Хань обхватил смуглое лицо ладонями и решительно поцеловал. От наивности демона щипало глаза непролитыми слезами, как и от желания Кая обрести то ли прощение, то ли… что-то ещё. Сколько же ему лет?
― Давно… давно ты демон? ― прошептал в перерывах между поцелуями Хань и потянул с плеч Кая рубашку.
― Люди столько не живут. Я старше, чем ты думаешь. Уместнее сказать ― древний.
― Древность глупости не помеха, понял.
Кай немного грустно улыбнулся и притянул Ханя к себе плотнее, чтобы рисовать губами узоры на шее, плечах и груди.
― Я тень. Обычно время моего пребывания в этом мире сильно ограничено. В облике человека. В облике демона я не гожусь для общества смертных. И… ― Кай помрачнел, ― мне уже пора уходить.
― Ты издеваешься, что ли? ― Хань с силой прижался к гибкому и твёрдому телу, чтобы Кай как следует прочувствовал, до чего тут довёл человека и с какой серьёзной проблемой собирался сейчас его оставить.
― Прости, ― прошептал Кай. ― Но я ничего не могу изменить. Моё время почти вышло.
― Ты говорил про облики. ― Хань решительно обхватил Кая за шею руками, не собираясь отпускать.
― Но ты же не… ты же не…
― Именно что да.
― Ты же не собираешься заниматься этим с демоном! ― Хань впервые видел Кая таким ошарашенным.
― Собираюсь.
― Но… ― Кай умолк и попытался отвернуться, только Хань не позволил ему это сделать. Удерживал голову ладонями и смотрел, как Кай меняется. Кожа становилась ещё смуглее, блестела, как полированное дерево, и по ней струились живыми узорами тёмно-фиолетовые и чёрные ленты-змейки. Красные глаза слабо светились в обрамлении чёрных ресниц, но вместо ярости в них отражался только немой вопрос.
― Ну… не такие уж и глобальные перемены, ― нарочито бодрым голосом отчитался Хань. ― Две руки, две ноги, хвоста нет, рогатым тоже не назвать, когтей и копыт не вижу… и самая важная вещь на месте, даже уже стоит и выглядит… весьма соблазнительно.
― Но…
― Продолжай, ― прошептал Хань, почти коснувшись губами губ Кая, ― просто продолжай говорить о том, о чём говорил чуть раньше. Куда ты собирался путешествовать по моему телу и зачем? Ты остановился на самом интересном… Можешь даже соврать, что влюбился в меня.
Между ними повисла гнетущая тишина. И кое-кто старательно отводил глаза. Тот самый «кое-кто», недавно заявивший, что он чёрт знает какой древний и страшный. И вообще ― демон.
― Правда, что ли?
Ответа Хань не узнал, если ему вообще ответ требовался. Ну или ответ просто перевели в поцелуй ― один из тысячи. Их вообще было слишком много, намного больше, чем Хань привык. Его вообще никто столько не целовал, сколько целовал Кай. Скоро губы сладко саднило, как и кожу там, где её обжигало страстью Кая.
Потом Хань упирался ладонями в прохладные плитки на стене, притирался бёдрами к бёдрам Кая, запрокидывал голову и почти не дышал ― боялся дышать. И страдал от желания закрыть глаза и не закрывать их, потому что страшно было смотреть на тёмных змеек, опутывающих его руки, ноги, пояс. Но не смотреть на них ― ещё страшнее.
Кай говорил: «Не бойся меня». Хань не боялся ― его, своего персонального проводника на тот свет. Но эти ленты-змейки, тени, дымчатые следы на коже после… Это всё ― пугало. Хотя Хань и в этом умудрился найти плюс: возбуждение со страхом пополам обостряло все ощущения и усиливало удовольствие в сотню раз.
Он глухо застонал от глубокого толчка, отозвавшегося в теле яркой вспышкой, и, наконец, закрыл-таки глаза. Позволил себе окончательно раствориться в удовольствии от прикосновений Кая. Губы на шее, пальцы на груди, твёрдое и горячее ― у него внутри, и повсюду ― дымчатая ласка теней, привязанных к демоническому облику Кая. Тени оплетали Ханя, гладили, дразнили, удерживали за запястья, не позволяя прикасаться к себе, зато сами забирались всюду.
Хань выдохнул имя, хотел сказать, что больше не выдержит, но не смог. Он снова боялся дышать. И боялся открывать глаза. Наверное, именно поэтому финал оказался ярче, чем он ожидал. Это было настолько хорошо, что почти больно.