По швам между желтыми кирпичами потекли багровые ручейки. Мальчик больше не кричал, женщина делала это за них обоих. Ее вопли уже перестали походить на человеческие, она начала биться в неестественных конвульсиях, изо рта потекла пена. Другой рыцарь подошел к ней, брезгливо перевернул ногой и воткнул меч в область сердца. Через пару минут все стихло.
Я впервые в жизни увидел настоящую человеческую смерть, впервые в жизни стал свидетелем жестокого убийства. Это не может быть на самом деле, никаких параллельных миров не существует, я не воспринимал происходящее серьезно, потому что все это невозможно. Да, я все еще лежу в холодильнике под завалами, так и есть!
Голова мальчика смотрела на меня пустыми глазами, с полным безразличием, словно разочаровавшись из-за моей трусости и бездействия. Я не мог отвести взгляд. Мне казалось таким образом я признаю свою причастность к их смерти, я признаю свою вину. И тут он моргнул, это было последней каплей, сдерживать рвотные позывы больше невыносимо. Содержимое желудка вырвалось и полилось из моего рта. Не могу остановиться, во мне уже ничего не осталось, но горло продолжает сокращаться в попытках выдавить хоть что-то.
Разумеется, рыцари сразу заметили меня. Схватив за шкирку так же, как того мальчика, меня подтащили к повозкам и бросили на землю рядом с трупом женщины. Теперь я лежал в луже все еще теплой крови, меня повернули лицом кверху и начали орать на непонятном языке, кажется задавали вопросы. Растерявшись, я начал мямлить нечто невнятное, из глаз потекли слезы. Кулак в металлической перчатке – последнее, что я запомнил, перед тем, как окунуться во мрак.
…Боль, сначала я почувствовал боль. Почему у меня так болит голова? Или лицо? Непонятно, странная боль, но сильная. Вонь, затем я почувствовал вонь. Что может так вонять? Все тело затекло и онемело, ни руки, ни ноги не двигаются. Подо мной что-то шевелится, это неприятно. В памяти начали всплывать последние события.
Коровы, рыцари, мальчик, женщина, голова, кровь… голова, кровь. Вместе с осознанием вернулся и слух, только сейчас я услышал стоны, плач, громкое жужжание множества мух. Началась паника, страх нарастал с бешеной скоростью. В последнюю очередь вернулось зрение, глаза привыкли к темноте, и я смог разглядеть то, чего видеть точно не хотел.
Повозка была набита множеством человеческих тел, похоже некоторые уже были мертвы. Нас словно сложили в нее как бревна или набросали как куски мяса, утрамбовали и добавили еще. Мне повезло, я лежал сверху. Ужас достиг предела и начал вырываться наружу, я заорал изо всех сил, но из-за кляпа мой крик мало чем отличался от мычания окружающих. Все, что мне оставалось, беспомощно биться в тихой истерике.
В конце концов я устал и слегка успокоился, слепое всепоглощающее отчаяние сменили зачатки мыслительных процессов. Интересно, все ли будет нормально с моей психикой, выживу ли я вообще? Чувствовалась тряска от движения повозки. Нас куда-то везли, а значит убивать пока не собираются, если только там будет не публичная казнь, тогда пиши пропало, финита ля комедия.
Сосредоточусь на оптимистичной версии, живые мы им выгоднее чем мертвые, но не настолько, чтобы возиться с нами. Получается, если не вытворять выкрутасов, как безголовый пацан… мне его конечно жаль, но теперь в опасности уже моя шкура, приоритеты сместились. Ну так вот, если я буду самым примерным пионером, то есть пленником, возможно обойдется без членовредительства. Адаптироваться, изучить обстановку и только потом притворяться Рэмбо. Кажется, психика уже начала давать трещины.
Удивляясь тому, что все еще способен думать, я лежал и пытался изолироваться от ада в повозке. Вскоре мы остановились и снаружи началось какое-то движение, стук капель глушил звуки за пределами повозки. И как я раньше не заметил, что начался дождь. Послышались голоса, вслушиваться бесполезно, ничего не понимаю. Похоже они разгружают первую повозку, подожду.
Минут через пятнадцать пришла и моя очередь. Схватив за ноги, меня потянули наружу. Вывалившись, я чуть не расшиб голову о землю. Мужчина в городской одежде, стоявший под навесом, что-то крикнул небрежно вытащившему меня рыцарю. Ого, он беспокоится о моем здоровье?