Раджи по-прежнему сидела неподвижно, привалившись к выступу стены. Ее высохшие груди — пустые сумки из сморщенной кожи — вывалились из-под сползшего набок грязного сари. Малыш нетерпеливо заворочался и наконец, изловчившись, поймал губами сухой, потрескавшийся сосок. Не открывая глаз, мать сердито поморщилась и оттолкнула его. Выскользнув из ее ослабевших рук, ребенок упал на землю и откатился в сторону. Вздрогнув от его внезапного пронзительного крика, мать, словно пьяная, качнулась вперед и тихо застонала.
Услышав плач своего маленького братишки, Банки, загородившись ладонью от солнца, равнодушно взглянула на дверь хижины. Ей даже в голову не пришло встать и помочь ребенку. Она зевнула и снова запустила грязные пальцы в свои лохматые космы.
Лучи поднимающегося солнца уже уперлись в стену, обращенную на восток, и двигались дальше, постепенно сокращая тень от хижины. Взглянув еще раз на дверь, откуда доносился надсадный плач маленького брата, Банки наконец медленно встала, подошла к большому кувшину, стоявшему возле стены, плеснула из него немного мутной воды в старую консервную банку и стала жадно пить. Но вдруг, выронив банку, схватилась обеими ручонками за голову и бессильно опустилась на землю рядом с упавшим набок кувшином. Снова встала и, неровными шажками дойдя до задней пристройки, так и свалилась у порога, раскинув ноги и уткнувшись спиной в косяк двери.
С трудом подняв голову, Раджи наконец открыла глаза и взглянула на ребенка. Маленький Мохан валялся возле двери хижины и, уткнувшись лобиком в порог, лизал глину. Протянув руку, мать подтащила сынишку к себе и, снова взяв его на колени, равнодушно пошлепала по голой спинке. В это время тихонько скрипнула дверь. Раджи обернулась и увидела стоящего на пороге мужа. Осторожно прикрыв дверь, Басан шагнул в комнату. Три пары глаз молча, с затаенной надеждой уставились на него, и этот немой призыв острой занозой кольнул его в сердце.
— Возьми это, мать Банки, — торопливо и ласково проговорил Басан. — Смотри, сколько гура мне дали. Пармесар-бабу очень добрый человек… Ну, вставай, разведи гур в воде да быстренько попей! Э, да тут и воды-то нет! — воскликнул он, взглянув на поваленный кувшин. — Ну, да я мигом принесу!
При виде хозяина привязанная в углу коза жалобно заблеяла. Но Басан только мельком взглянул на ее ввалившиеся бока. Сдернув с плеча грязную гамачху, он подал ее жене и, взяв кувшин, направился к двери.
Присев на корточки, Раджи стала осторожно развязывать узелки на гамачхе и бережно вынимать маленькие коричневые кусочки гура. Она принялась уже за третий узелок, как вдруг у нее закружилась голова, перед глазами поплыли разноцветные круги, к горлу подступила тошнота, и, выронив из рук гамачху, она со сдавленным стоном снова опустилась на земляной пол. Банки развязала остальные узелки, расправила складки, но, внезапно заметив на одном кусочке гура несколько дохлых муравьев, брезгливо отшатнулась. С кувшином воды вошел Басан и, увидев сидящую на полу жену, озабоченно спросил, положив ей на плечо темную, жилистую руку:
— Ты что, мать, уж не заболела ли?
Раджи не ответила. Нахмурившись, Басан дрожащими руками принялся размешивать гур в глиняной миске с водой. Банки молча присела рядом, и даже малыш Мохан следил блестящими глазенками за каждым движением отца.
Нацедив мутноватой от гура воды в две маленькие глиняные чашечки, Басан подал одну Банки, другую поставил перед Моханом. Потом наполнил до краев большую кружку и поднес ее к пересохшим губам жены. Та, словно очнувшись от забытья, схватила кружку обеими руками и, не отрываясь, стала жадно пить. Глаза Басана наполнились слезами, подбородок задрожал. Он несколько раз судорожно глотнул воздух, но, стараясь казаться спокойным, ласково проговорил:
— Ты не спеши, мать…
Раджи поставила пустую кружку рядом с собой на земляной пол и закрыла глаза. Басан заглянул в миску и, убедившись, что она еще полна больше чем наполовину, пододвинул к себе пустые чашечки детей, смотревших на него разгоревшимися от жадности глазами. Он снова наполнил их чашечки, а потом до последней капли вылил остатки сладкой воды в кружку жены. Руки у Басана вдруг почему-то отяжелели, и он несколько мгновений, не мигая, смотрел на пустую миску. Выхватив кружку у него из рук, Раджи несколькими большими глотками опять осушила ее до дна.